У него возникло желание обласкать ее загорелую, горячую кожу, почувствовать под своими пальцами формы ее тела, его вновь повлекло к этим губам, которые умеют раскрываться навстречу поцелуям.
Одну за другой он принялся расстегивать перламутровые пуговицы, сжимавшие грудь Лорин. С легким шорохом платье скользнуло на пол.
Дрожащая от волнения и нагая, с длинными ногами, прижавшимися к ногам Менсура, с каштановыми волосами, свободно разметавшимися по плечам, она с полным доверием прильнула к нему. Ее тело звало его, воспламеняя в нем буйное желание.
Теперь уже она, дрожа от нетерпения, раздела его и привлекла к себе. Ее волосы, рассыпавшиеся по подушке, придавали ей некую таинственность. Смесь запахов деревьев и воды, что приносил ветер, усиливал запах ее кожи.
Следуя велению ее желания, он прислушивался к биению ее сердца и был счастлив, что она была тут, в его объятиях, обнаженная и распростертая перед ним. Он беспрерывно возвращался к ней, откликаясь лишь на зов наслаждения. Это нежное и хрупкое тело, эта самоотдача, эта безмерность удовольствия, это смешение нежности и страсти приводили его в восторг.
Отныне ничто не могло нарушить абсолютную и безмятежную полноту их любви. Их желание нарастало по мере того, как их тела отдавались друг другу. Они наслаждались единением плоти, свойственной лишь тем, кого посещает страсть, эта соучастница любовников, которых сводит вместе ночь. Вскоре они уже перестали принадлежать себе, чтобы перейти в состояние счастливой отрешенности.
С приближением сумерек запах кедра и других многочисленных древесных пород резко усилился. В сказочном полуоцепенении Лорин подумала, что сады Шалимара, это благословенное место, чудесным образом оправдывали свое название.
