В садах чудес - [179]

— Да, его могут спасти, — повторил Сет Хамвес.

— Что же я должен сделать?

Сет Хамвес облизнул пересохшие внезапно губы. На какое-то мгновение он почувствовал, что ему трудно высказать свое желание, облечь в слова, сказанные громким голосом. Он предпочел бы, чтобы его желание было угадано. Табубу и человек в темном ждали.

— Ты должен убить его! — быстро, как только мог, проговорил Сет Хамвес…

И сразу же тело пронизала мучительная боль, словно ожгли раскаленным железом кожу. В висках застучало. Страшный холод сковал члены.

Сет Хамвес открыл глаза.

Он лежал на горячем песке. Боль не отпускала. Он с трудом приподнял голову. Вокруг — безмолвная, жаркая, бескрайняя пустыня. Он помнил красавицу Табубу и помнил, что только что пожелал, чтобы умертвили его брата Йенхарова. Помнил он и о свитке Познания. Значит, он прочел таинственные слова. Но что это были за слова, он не помнил.

Значит, гибель. Но теперь, после того, как он хотел, чтобы убили Йенхарова, теперь все равно…

Сет Хамвес лежал ничком, обнаженный, на жгучем колючем песке. Он снова закрыл глаза…

Тихий голос старого Неферкептаха, жреца бога Нуна, заполнил гаснущее сознание юноши. Перед глазами прояснилось, силы постепенно возвращались.

— Сет Хамвес, ты спасен. Злым духам все же удалось соблазнить тебя, но ты не ведал, что творишь, ты не знал, что держишь в руках свиток Познания и читаешь магические слова. Ты прощен и спасен.

Сет Хамвес мгновенно припомнил себя на палубе корабля под тентом. Если бы он знал тогда!..

— Теперь ты видишь, — продолжил тихий мягкий голос жреца, — возможность властвовать над другими людьми и безоглядно предаваться плотским наслаждениям — вот что привлекает человека. И вот почему нельзя позволить ему овладеть абсолютным сладостным Познанием. Ты овладел им, сам того не сознавая. То, что произошло с тобой, — грубо и просто. Если бы ты овладел Познанием осознанно и не погиб тотчас же, сломленный его силой и чистотой, ты успел бы совершить много утонченного зла, прежде чем боги, спасая род человеческий, умертвили бы тебя. Но теперь ты все знаешь и обещаю тебе, ты сохранишь это знание. Ты прощен и спасен!

Глава тридцать девятая Кое-что проясняется

«Возьми все», — прочел Пауль на листке.

В первые секунды ему показалось странным само то, что он нацарапал на листке эти слова. Когда? Машинально, должно быть. А, впрочем, можно найти объяснение. Кажется, это Регина когда-то сказала ему, что она будет иметь все, или хочет иметь все. Да, что-то вроде того…

Дверь громко хлопнула. В комнату ворвались герр Оскар, жилец-коммивояжер, и фрау Минна.

Все трое, Регина, герр Оскар, фрау Минна, странно вытягивая головы, бросились к Паулю. Они вытягивали также и руки, явно стремясь вырвать из рук Пауля листок.

— Сам, сам, — кричал герр Оскар. — Он должен отдать сам.

— Он прочел, он прочел, — визжала фрау Минна.

— Мне, мне! — тонко вскрикивала Регина.

Тогда Пауль крепко зажал в пальцах листок, вовсе не собираясь никому отдавать его.

Коммивояжер, фрау Минна и Регина суетились вокруг него, но приблизиться не могли. Что-то не подпускало их к Паулю.

Паулю захотелось, чтобы они ушли. Он махнул в их сторону пресловутым листком. Они попятились к двери и, толкая друг друга, покинули комнату. Он подошел к двери и крепко, по-хозяйски, захлопнул.

Пауль вернулся к столу и сел. Ему не было страшно. Конечно, все это было невообразимо, фантастично, нелепо, но это было именно так. Он начал все понимать.

Эта бумажка, которую он держит в руке, и есть таинственный свиток Познания. Паулю он кажется обыкновенным бумажным листком, на котором по-немецки написаны два слова; Сету Хамвесу — папирусным свитком с иероглифами; еще кому-то — пергаментом, и так далее. Ибо человеку суждено видеть вместо истинного свитка Познания привычный писчий материал и привычные слова родного языка.

Сознание Пауля Гольдштайна магически сцеплено, скреплено с давно канувшим в прошлое сознанием Сета Хамвеса. Это стало возможным, потому что умирают люди, но не их чувства и мысли. Пауль был своего рода медиумом, через которого свиток Познания мог материализоваться здесь, в Берлине, в XX веке нашей эры. И вот, это произошло.

Что же теперь? Сет Хамвес прочел магические слова. И в тот же миг прочел их и Пауль. Но Сет Хамвес сделал это, сам того не сознавая, он не знал. И потому он прощен и спасен. Но ведь и Пауль полагал, что держит в руке обыкновенный бумажный листок с нацарапанными им самим каракулями. Значит, и Пауль не виноват и будет прощен!

Однако, кажется, нельзя выпускать этот листок из пальцев до тех пор, пока Сет Хамвес не передаст его старому жрецу.

Но кому понадобилось все это проделать с Паулем?

Пауль знал ответ и на этот вопрос.

Но ответить самому себе он не успел.

Привычным кружением подхватило сознание Пауля Гольдштайна и вот оно уже вновь преобразилось в сознание Сета Хамвеса.

Пауль ощутил теплоту и солнечный свет, и невольно улыбнулся радостно.

Глава сороковая Ренси

— Хари! Хари! — встревожено позвал Сет Хамвес, просыпаясь на палубе финикийского корабля. На циновке под тентом было хорошо. Приятно было дремать. Но Сет Хамвес должен был знать, что младший брат здесь, рядом. И что железный сундук в безопасности и никто кроме них двоих не возьмет его в руки.