В пылающем небе - [2]

Шли годы в напряженных героических буднях. Всегда веселые, жизнерадостные, мы вместе со взрослыми ходили на субботники, работали с энтузиазмом, с задором, с песней. Песня помогала жить и строить.

В середине тридцатых годов, когда отменили карточки на хлеб, я по-настоящему объелся. Забавная история! Это всегда вспоминается с улыбкой Наверное, оттого, что мы победили голод и разруху, ушедшую навеки в прошлое.

Тогда в нашей стране невиданными темпами развивалось все: промышленность, сельское хозяйство, наука, создавалась отечественная авиация. На самолетах наших конструкторов экипажи летчиков Валерия Павловича Чкалова, Михаила Михайловича Громова и многие другие демонстрировали всему миру те большие успехи, которых достигло в сравнительно короткий срок молодое социалистическое государство.

Страна крепила Вооруженные Силы, которые надежно охраняли наши священные рубежи, оказывала интернациональную помощь народам, борющимся за свое освобождение. Советские летчики, моряки, танкисты сражались за народное дело в Испании, Монголии, Китае.

Подрастало новое поколение советских людей. По примеру своих отцов мы, юноши и девушки, уверенно шли вперед путем, начертанным Лениным.

У меня, как и у многих моих сверстников, была мечта стать авиатором. Тот день, когда я впервые переступил порог аэроклуба, стал одним из самых светлых дней в моей жизни. Там, по сути, и осуществилась заветная мечта — я обрел крылья.

В 1936 году был зачислен в кружок планерного летания и назначен начальником авиамодельной лаборатории. Меня учили летать, а я, в свою очередь, обучал ребят азам авиационного дела.

Наши первые полеты напоминали прыжки кузнечиков. Делалось это так: обучаемый сидел в кабине планера, инструктор стоял у крыла. Курсанты, натягивая амортизатор, громко отсчитывали каждые десять шагов: раз, два, три и так далее. В зависимости от уровня подготовки обучаемого инструктор давал команду: «Старт!». Планер взлетал тем выше, чем больше был натянут амортизатор. В конце обучения планерист поднимался в воздух на высоту нескольких десятков метров и планировал, как огромная птица.

В аэроклубе курсанты занимались в свободное от работы и учебы время. Полеты, как правило, продолжались до наступления темноты. Окончив занятия, мы строились в общую колонну и пешком с песнями шли в направлении города, потом расходились по домам. Иногда, прихватив с собой нужные модели, во время обеденного перерыва показывали их рабочим на заводах. От них получали необходимые инструменты и материалы.

В то время Ворошиловградский горком комсомола привлекал молодежь к борьбе с хулиганством. Нашему аэроклубу поручили шефствовать над ребятами Каменобродского района, где еще действовали уголовники. Мы решили занять ребят полезным делом.

В ближайший выходной, прихватив с собой модели планеров, самолетов, коробчатые змеи, шары Монгольфье, мы большой группой расположились у кинотеатра «Безбожник» (в этом здании раньше была церковь). Как только собралось побольше подростков, мы перешли на окраину города и в заранее подготовленном месте, на зеленой лужайке, провели запуск моделей.

Когда воздушные змеи поднялись, из «почтальонов» (простые тележки на деревянных роликах с парусами) посыпались листовки с текстом: «Кто хочет летать — приходи в аэроклуб». Нас сразу же окружила толпа восторженных ребят. Цель была достигнута. Удачно проведенная массовка привлекла к нам немало способных юношей, желавших заниматься авиаделом. При школах и клубах города открылись авиамодельные кружки.

Весной 1936 года я подал начальнику парашютной станции М. Ефремову заявление с просьбой зачислить в состав группы парашютистов. Когда мы изучили теорию, прошли тренировку по укладке парашюта и отработали нужные приемы при спуске и приземлении, нас повели на медицинскую комиссию. И тут произошло неожиданное: врач, внимательно осмотрев меня, написал в медицинской карточке свое категорическое «не годен». На мой недоуменный вопрос ответил: «Побольше нужно есть».

Так и не стал бы я курсантом моторного отделения аэроклуба, если бы не Борис Копытин. Мой друг раздобыл чистый бланк и прошел за меня медицинскую проверку. И вот парашютный прыжок позади, а на моей гимнастерке — желанный синенький значок.

Теплым летним утром 1937 года мы выкатили из ангара самолет «У-2». Я пилотировал его накануне. Полет контролировал инструктор Леонид Волошин, летевший вместе со мной. Замечаний не имел. Потом не менее удачно прошел полет и с командиром отряда. То была последняя проверка перед первым самостоятельным полетом.

Прошло много лет, а этот, первый, во всех мельчайших деталях навсегда врезался в память.

Вот поднят белый флажок: старт разрешен. На какой-то миг я заколебался. Справлюсь ли? А что если разобью машину?

Инструктор, заметив мое волнение, ободряюще улыбается и машет крагой. Мол, давай, брат! Набрав полную грудь воздуха, как перед прыжком в воду, даю газ. Самолет весело бежит по летному полю. Еще, еще добавляю обороты, п вот машина плавно поднимается в воздух…

С легкой руки инструктора Леонида Волошина я успешно прошел программу обучения в аэроклубе и в том же году был зачислен курсантом Ворошиловградской школы пилотов ВВС РККА. Согласно положению курсанты, окончившие занятия в аэроклубе, двухгодичный курс обучения в училище проходили за год.