В пути - [106]

— Да, — начал в свою очередь посвященный, — хотя святая Екатерина Сиенская не предается, подобно святой Терезе, возвышенным рассуждениям мистики, не исследует тайн божественной любви и не указует пути душам, предназначенным к жизни совершенной, но в ней мы находим зато непосредственное отражение голоса небес. Она взывает, она любит! Читали ли вы, сударь, ее размышления о скромности и о молитве?

— Нет. Я читал Екатерину Генуэзскую, но никогда не попадались мне творения Екатерины Сиенской.

— А какого вы мнения об этом сборнике? Прочитав заглавие, Дюрталь поморщился.

— Вижу, что вам совсем не нравится Сюзо?

— Я бы солгал, сказав, что пленен разглагольствованиями этого доминиканца. Во-первых, он меня отталкивает как ясновидящий. Но если даже отвлечься от его покаянного неистовства, то какая в нем мелочная набожность, какая узость благочестия! Подумайте, он не решался пить, не разделив питья на пять частей. Выделывал это из почтения к пяти ранам Спасителя. Но даже больше, — последний глоток пропускал не иначе, как в два приема, в воспоминание о воде и крови, которые струились из ребра Божественного Слова.

Нет, эти причуды плохо умещаются в моем мозгу. Никогда не соглашусь, чтобы такие подвиги служили к прославлению Христа. И заметьте, как толчением воды в ступе, страстью к юродству проникнуто все его произведение. Трудно угодить на его Бога, столь щепетильного и мелочного, что, право, никому не достигнуть неба, если верить его росказням! Бог его — брюзга вечности, скряга райского блаженства!

Сюзо изобилует кипучим велеречием о пустяках. И мне смертельно скучны его аллегории, его угрюмая «Беседа девяти утесов».

— Не будете вы, однако, отрицать, что изследование «О слиянии души» не лишено значения; стоит также прочесть составленное им «Бдение Вечной Мудрости».

— Не отрицаю, отец мой. Я забыл это «Бдение», но ясно припоминаю исследование «О слиянии души». Да, пожалуй, — оно занимательнее остального, но сознайтесь, что у него не широкий кругозор… Святая Тереза тоже осветила вопросы человеческого самоотречения и божественного оплодотворения… Но, Бог мой, какая разница!

— Довольно, — заметил с улыбкой посвященный, — я не хочу превратить вас в усердного читателя славного Сюзо.

— Вот это, — продолжал приор, — следовало бы сделать истинной канвою наших размышлений нашим преимущественным чтением, располагай мы хотя бы небольшим досугом. И он подал Дюрталю фолиант творений святой Гильдегарды, игуменьи Рюперстбергского монастыря.

— Она, изволите ли видеть, великая пророчица Нового Завета, и со времени патмосских видений святого Иоанна Дух Святой никогда не озарял еще так целостно и ярко земное существо! В своем «Гептохрононе» она прорицает протестантизм и ватиканское пленение. В «Scivias» или «Познании путей Господних», редактированном по устному ее рассказу одним из иноков обители святого Дези-бодия, игуменья истолковывает символы писания и самую природу естества. Равным образом написала тщательный комментарий к нашему уставу и горделивые, вдохновенные страницы о священной музыке, литературе, искусстве, которое она определяет как «воспоминание, наполовину стертое, о нашей жизни в утраченном Эдеме». К несчастью, понимание ее дается лишь ценой кропотливых изысканий, терпеливого изучения. На ее апокалипсическом стиле лежит облик неразгаданности; как бы скрываясь, он замыкается в тот самый миг, когда пытаешься его постичь.

— Я совершенно запутываюсь в ней с своими начатками латыни, — заметил Брюно. — Как жаль, что нет перевода ее трудов, снабженного пояснительными примечаниями!

— Они непереводимы, — ответил отец и продолжал: — Святая Гильдегарда вместе с святым Бернаром — чистейший и славнейший отпрыск семьи святого Бенедикта. Изумляешься величию предназначения этой девы, с трех лет осиянной душевным просветлением и скончавшейся восьмидесяти двух, проведя целую жизнь в монастырях!

Замечательно, что она беспрерывно жила в ореоле вещего наития, — воскликнул посвященный, — и не походит на всех других святых! Дивно обращение к ней Господа, который забывает, что она женщина, и называет ее «человек».

— А именуя себя, святая употребляет причудливое выражение «Я бренная оболочка», — добавил приор. — Посмотрите, вот другая наставница, перед которой мы преклоняемся, — и он поднес Дюрталю два тома святой Гертруды. Это одна из наших великих инокинь, игуменья поистине бенедиктинская, в строгом смысле слова. Она тщилась разъяснять своим сестрам Святое Писание, хотела основать на мудрости благочестие своих духовных дщерей, хотела укрепить их веру литургическими яствами.

— Я знаком лишь с ее «Упражнениями», — ответил Дюрталь. — Помню, что у меня осталось от них впечатление эха, отзвуков священных книг. Судя по отрывкам, у нее, на мой взгляд, нет дара творческого изображения, и она значительно ниже святой Терезы и святой Анжель.

— Без сомнения, — подтвердил монах. — И, однако, способностью простодушной беседы с Христом и пылкой речью, преисполненной любви, она приближается к святой Анжель. Но перевоплощает все это на собственный лад, мыслит литургически. Да, это так, и в сознании ее ничтожнейшая дума облекается языком Евангелия и псалмов.