В пургу и после - [44]

— Там в схеме надо бы кое-что изменить. Я уже говорил Карасеву, — сказал Касьянов, стараясь разобраться в противоречивых интонациях шефа.

— Если говорили, он сделает… Я знаю, Карасев хотя и задиристый мужик, но к вашему мнению он прислушивается.

Николай Александрович достал из стола заранее подписанный бланк командировочного удостоверения.

— Впечатайте свою фамилию и как можно скорее вылетайте! В бухгалтерию я позвоню. Не забудьте получить спецодежду. Возможно, там уже снег.

У Касьянова сложилось впечатление, что шеф запоздалой заботливостью пытается подсластить неприятное сообщение о командировке к черту на кулички, в далекую провинцию, где и сентябрь наверняка промозглый и даже нет приличной гостиницы с ванной или хотя бы душем, как говорится: «Удобства во дворе, а телефон в аптеке…»

Николай Александрович еще раз сочувственно улыбнулся Касьянову и склонился над пухлым техописанием. Через несколько секунд он поднял голову и внимательно посмотрел на смущенно переминавшегося с ноги на ногу Касьянова.

— Все остальные вопросы — после вашего возвращения. В том числе и вопрос о группе Маханькова. Мы тут еще посоветуемся с товарищами…

После этой реплики Касьянову надлежало уходить, он и так уже узнал слишком много, но зеленые светящиеся кристаллы электронных часов, стоявших на столе шефа (жуткая точность — плюс минус 5 секунд в столетие!), показывали двадцать две минуты двенадцатого, Ирина наверняка уже нервничала у входа в метро, а Касьянов до сих пор не раздобыл денег, и он, вдруг решившись, через силу выдавил из себя жалким голосом:

— Николай Александрович… Вы не могли бы?.. Взаймы. Двадцать рублей.

— Отчего же!

Из портмоне, поскрипывающего новенькой тисненой кожей, Николай Александрович достал две красных купюры, протянул их Касьянову, отводя взгляд в сторону и всем своим видом показывая, что он весьма занят.

Сбивчиво пробормотав какие-то слова благодарности, Касьянов выбежал из кабинета, пролетел по коридору, где нетерпеливые теннисисты уже расставляли зеленые столы в предвкушении обеденных баталий, на ходу поздоровался за руку с Козловым из отдела технической информации, сумел без расспросов понять, что денег у Козлова нет и что долг он отдавать пока не намерен, почему-то вспомнил, что требование на стабилитроны осталось лежать на столе у шефа, но возвращаться было уже поздно, ноги сами вынесли Касьянова к вестибюлю, он сунул пропуск под нос толстой женщине в защитной гимнастерке с петлицами стрелка ВОХР и припустил, как мальчишка, к метро. Лет пять-шесть назад Касьянов еще занимался спортом, выступал за сборную факультета по легкой атлетике, его коронной дистанцией была пятикилометровка, но с приходом на завод Касьянов стал солиднее, а сидячий образ жизни, крепкий кофе поутру, неумеренное курение и субботние междусобойчики вконец испортили форму, уже через двести метров бегущий Касьянов почувствовал, как кровь прилила к вискам, тупо застучала в затылке, каждый вздох резал горло, будто наждаком, он подумал, что не мешало бы заняться дыхательной гимнастикой по системе йогов, где-то валялась брошюрка, сто раз собирался, так и не сподобился, — но уже показался вход в метро, Ирины нигде не было видно, значит, еще не приходила, и можно перейти на шаг, дышать носом, спокойно, еще спокойнее, вот и хо-ро-шо, вот и хо-ро-шо… В киоске Касьянов купил сигареты, но закуривать не стал, подозрительно долго выравнивалось дыхание, Касьянову даже подумалось: «Старею, старею…» Он заглянул в пыльное темное стекло киоска, увидел взбиравшиеся по вискам залысины, обозначившиеся дряблые мешочки под глазами, скорбные морщины у рта и криво улыбнулся, приглаживая растрепавшиеся на бегу волосы. Он знал, что и на макушке уже наметилась небольшая проплешинка, которую приходилось каждое утро маскировать боковым зачесом.

Ирина появилась лишь без двадцати двенадцать, и не из метро, а со стороны проезжей части. С медлительной привычностью она выбралась из поблескивавшего новым лаком голубого «Москвича», за рулем которого сидел и нервно покусывал губы толстый рыхлый Парамонов, начальник Ирины. Касьянову стала понятна причина опоздания Ирины — наверняка Парамонов застрял у какого-нибудь светофора, или не смог вовремя перестроиться и вынужден был давать крюк в пол-Москвы, или униженно и нудно объяснялся с регулировщиком из-за нарушения правил. А ведь в компании пижонит, на всех поглядывает с превосходством: «Нет-нет, что вы, за рулем в рот не беру, проклятую…» — и не упустит случая повторить услышанную от подобного же дилетанта новость: «Свечи нынче делают — ни к черту! Вот, говорят, итальянские — да!.. Класс! Или, к примеру, японские — сорок тысяч верст держат!» Именно скажет верст, все с тем же оттенком превосходства над не автомобилистами.

— Я буквально на минуту, — сказала Ирина, передавая Касьянову туфли и пряча деньги в сумочку. — Мы едем в Сокольники, на выставку, там что-то интересное из оргтехники. Если у тебя есть время, присоединяйся.

— С Парамоновым я больше не рискую, — сказал Касьянов.

— Водит он уже вполне прилично, — вступилась за шефа Ирина и, повернувшись к нетерпеливо поглядывавшему Парамонову, игриво помахала ему рукой.