В присутствии врага - [230]

— Расскажите мне о Селии, — попросил Линли.

Пейн признался, что использовал ее в своих целях, потому что она работала в банке Беркли в Уоттон Кроссе. Да, он знал ее раньше, знал тысячу лет. Но никогда не обращал на нее особого внимания, пока не понял, как она может помочь ему в этом деле.

— Однажды вечером, когда она задержалась на работе, я уговорил ее впустить меня в банк. Селия показала мне кабину, в которой работает. Показала и свой компьютер, и я уговорил ее найти счет Лаксфорда, потому что хотел посмотреть, сколько можно из него выжать. Я попросил показать и другие счета, как будто бы в шутку… чтобы она забыла о Лаксфорде. А когда она это сделала — когда нашла счета — я ее сделал.

— Вы занимались с ней сексом? — уточнил Линли.

— Чтобы она думала, что я интересуюсь ею, а не ее компьютером, — объяснил Пейн.

Он стряхнул на крышку стола пепел со своей сигареты. Постучал по нему пальцем, глядя, как он рассыпается в пыль.

— Но если вы считали, что Шарлотта Боуин — ваша сводная сестра и такая же жертва, как вы сами, как вы могли убить ее? — спросил Линли. — Это единственное, что я не понимаю.

— Я никогда не думал о ней так, — ответил Пейн. — Я думал только о маме.

* * *

Они неслись на запад по ночному шоссе, мигая аварийным сигналом, чтобы им освободили правую полосу. Вел машину Лаксфорд. Фиона сидела рядом, не меняя позы с того момента, как они сели в «мерседес» в Хайгейте. Ее ремень безопасности был застегнут, но она наклонилась вперед, почти повиснув на нем, как будто этим могла заставить машину ехать быстрее. Она молчала.

Они были в постели, когда зазвонил телефон. Они лежали в темноте, обняв друг друга, и ни один не говорил ни слова, потому что им казалось, что уже больше не о чем говорить. Говорить о сыне — значит воспринимать его исчезновение как нечто свершившееся навсегда, а это невыносимо. Говорить о будущем Лео они не осмеливались, опасаясь рассердить мстительного Бога, который может захотеть сделать наоборот. Поэтому они ни о чем не говорили, просто молча лежали под одеялами, обнимая друг друга и не ожидая ни сна, ни душевного покоя.

Телефон звонил и раньше, до того, как они легли. Лаксфорд дал ему прозвонить три раза, как проинструктировал его полицейский детектив, все еще находившийся внизу, в кухне, в надежде на звонок, который изменит ход дела. Но когда Лаксфорд снял трубку, оказалось, что это Питер Огилви.

Своим резким, не допускающим возражений тоном он заявил:

— Родни сказал со слов источника в Ярде, что вы там встречались с Ив Боуин сегодня днем. Вы предполагаете напечатать об этом или предоставите это сделать «Глоуб»? А может быть, «Сан»?

— Мне нечего сказать.

— Родни говорит, вы увязли в этом деле с Боуин по уши, хотя он употребил название другой части тела. И он предполагает, что так было с самого начала. Из чего следует сделать вывод, что для вас является приоритетом. Это вовсе не «Сорс».

— Мой сын похищен. Его могут убить. Если вы полагаете, что в такой момент мне следует думать о газете…

— Исчезновение вашего сына — прискорбный факт, Дэнис. Но он исчез не тогда, когда впервые появилась на горизонте история Боуин. Вы и тогда утаивали от нас информацию. Не отрицайте. Родни следил за вами. Он видел, что вы встречались с Боуин. Он работает за двоих с тех пор, как стало известно о смерти ребенка Боуин, и даже раньше.

— И он, конечно, позаботился, чтобы вы об этом узнали, — сказал Лаксфорд.

— Я даю вам возможность объяснить свои поступки, — подчеркнул Огилви. — Я взял вас на борт, чтобы вы сделали для «Сорс» то, что сделали раньше для «Глоуб». Если вы можете обещать мне, что завтрашняя главная статья номера заполнит пробелы в информации, — я имею в виду всю информацию, Дэнис — тогда мы сможем сказать, что ваше место главного редактора вам обеспечено еще как минимум на полгода. Если же такого обещания вы мне дать не можете, мне придется сказать, что пришло время нам распроститься.

— Мой сын похищен, — повторил Лаксфорд. — Может быть, вы об этом не слышали?

— Тем более мошной получится статья для первой страницы. Каков ваш ответ?

— Мой ответ? — Лаксфорд взглянул на жену, сидевшую на краешке шезлонга у окна их спальни. Она все еще держала в руках пижамную рубашку Лео, тщательно складывая ее у себя на коленях. Ему захотелось подойти к ней. — Я выхожу из игры, Питер.

— Как мне следует это понимать?

— Родни с первого дня метил на это место. Отдайте его ему. Он это заслужил.

— Вы это серьезно?

— Я никогда не говорил серьезнее.

Положив телефонную трубку, он подошел к Фионе, раздел ее и уложил в кровать. Лег рядом с ней. Они смотрели, как отсветы лунного света медленно перемещаются по стене и потолку.

Когда тремя часами позже вновь зазвонил телефон, Лаксфорд с тяжелым сердцем решил, было, вообще не подходить. Но потом все же выполнил то, что было предписано полицией, и на четвертом звонке снял трубку.

— Мистер Лаксфорд, — прозвучал мягкий мужской голос. В его словах слышался мелодичный акцент выходца из Вест-Индии, долгие годы прожившего в Южном Лондоне. Он представился: — Констебль Нката. — И добавил: — Скотланд-Ярд, ОУР, — как будто Лаксфорд мог забыть его за те немногие часы, прошедшие с их последней встречи. — Ваш сын найден, мистер Лаксфорд. Он у нас. С ним все в порядке.