В прицеле — танки - [7]

Однажды под Дейч-Кроне комбат Г. И. Кандыбин проверял огневые позиции батареи. Оборудование окопов и ровиков подходило к концу. Вот-вот должны были появиться немецкие танки, и комбата, естественно, беспокоило, хорошо ли зарылись в землю расчеты.

Рядовые Леонтий Белевич и Петр Трутько (белорус и поляк), полагаясь на волю божью, окопались плохо, не укрепили стенки своего ровика. Кандыбин приказал им немедленно устранить этот недостаток: грунт был песчаный и легко осыпался. Но через несколько минут начался артналет, и танки противника, сопровождаемые густыми цепями автоматчиков, пошли в атаку. Было уже не до укрепления ровиков. Всех захватил бой, и никто не заметил отсутствия двух «западников». А они, подавленные грохотом стрельбы, забились на дно ровика и истово молились перед извлеченными из-за пазухи иконками.

Вдруг рядом с их убежищем разорвался тяжелый снаряд. Песчаные стенки окопа легко сошлись. Крик солдат услышали товарищи, откопали их. Все обошлось благополучно. Оба незадачливых богомольца вскоре оправились от страха, а урок пошел впрок всем новобранцам.

Помнится, какое ликование было, когда под Шнайдемюлем Яков Гилетич, встав за панораму орудия, впервые собственноручно подбил немецкий танк! После боя все земляки облепили застывшую машину, щупали ее, неистово барабанили кулаками и прикладами автоматов по броне, хохотали:

— Глядите, братцы, якая бука померла!

Успех Гилетича в какой-то степени знаменовал собою переломный момент в военной судьбе всех его товарищей. Конечно, они вели себя в бою еще не совсем уверенно, но, видя, как воюют ветераны, старались преодолеть страх и не пропустить ни одной возможности встать за панораму орудия и «пидбыты германського панцыря».

С каждым днем друзья Гилетича все больше убеждались, что не господь бог спасет их жизнь и победит врага, а пх собственное мужество и стойкость в бою, их жгучая ненависть к врагу. В этом была немалая заслуга коммунистов и комсомольцев дивизиона. Они умело проводили политико-воспитательную работу: то с неумолимой логикой раскроют заблуждения «западников», то пожурят, а иногда и просто не заметят какой-нибудь промах — дадут возможность новобранцам самим преодолеть недостатки.

Когда мы вышли на берег Балтийского моря, солдат из западных областей уже нельзя было характеризовать словом «новички». Однако офицеры и младшие командиры дивизиона продолжали неустанно заниматься с ними.

Впоследствии я задавал многим однополчанам один и тот же вопрос: что, по их мнению, обеспечило нашему дивизиону, имевшему тогда подавляющее большинство необученных новичков, столь значительные успехи? И все, как один, отвечали: крепкий костяк опытных младших командиров и офицеров, ветеранов части, коммунистов и комсомольцев и... труд. Да, труд!

Товарищи были совершенно правы. Трудились в дивизионе и командиры и рядовые очень много. Мы никогда не останавливались в городах, населенных пунктах или тем более в степи, не оборудовав для личного состава щели и ровики, а для орудий — окопы полного профиля. Ни одного дня, свободного от боя или в ожидании его, не было прожито без проведения усиленных тренировок огневых расчетов и взводов.

И здесь, на Одере, мы продолжали совершенствовать боевую выучку противотанкистов. Говорят, сапер ошибается один раз в жизни. Если перефразировать это выражение в применении к нам, артиллеристам переднего края, то выходит, что расчет противотанковой пушки, оставаясь с глазу на глаз с вражеским танком, делает промах тоже один раз. Война научила: если позиция оборудована как следует, невредимыми остаются и расчет и пушка. Вот почему в любой обстановке в первую очередь мы стремились отрыть окопы полного профиля. Если позволяло время, обязательно успевали соорудить и так называемые «карманы», имевшие своеобразный козырек — накат из бревен. «Карман» размещался впереди площадки для стрельбы и вместе с покатым склоном для скатывания в него пушки составлял одно целое с позицией.

Немецкие танкисты не только не могли достать орудие и его расчет, но и никогда не решались утюжить огневую позицию. «Карман» был для них ловушкой: слабое перекрытие не выдерживало тяжести танка, он проваливался и порой становился добычей для артиллеристов, находившихся в прочно оборудованных ровиках.

Кроме того, «карманы» позволяли отлично маскировать огневую позицию от наземных и воздушных наблюдателей: пушка совершенно не выделялась над окружающей местностью; ее выкатывали на площадку для стрельбы лишь в тот момент, когда танки противника приближались на дальность прямого выстрела.

По инженерное оборудование позиций только полдела. Надо было с толком использовать предоставленное нам время и на отработку тактических приемов по организации огневого взаимодействия орудий, взводов и батарей в ближнем противотанковом бою. Особое внимание уделялось орудийному расчету. Ведь живучесть противотанковой пушки на поле боя зависит от уровня огневой подготовки расчета, от его умения быстро сменить позицию и открыть меткий огонь с нового места. А это требовало ловкости, сноровки, сообразительности, ежедневных тренировок, затрат немалых физических сил. Офицеры, командиры орудий и наводчики, используя отрытые на занятиях по инженерному делу окопы, обучали основной и дублирующий состав расчетов наводке орудия в цель с использованием точки наводки и без нее. Много тренировались и в приемах стрельбы прямой наводкой по движущимся целям — сновавшим по шоссе легковым автомобилям и грузовикам. Затем с помощью тягачей и вручную расчет при огневой поддержке соседнего орудия перекатывал пушку на запасную позицию и опять, уже в новых условиях местности, отрабатывал те же задачи. И так — по нескольку раз в день.