В прицеле — танки - [22]

Казалось, сама земля изрыгала из своих недр пламя и дым. Сотни тонн раскаленного металла обрушились на головы фашистов.

Полковая артиллерия, 76-мм пушки нашего дивизиона и 57-мм пушки армейского противотанкового полка расстреливали в упор огневые точки противника на переднем крае. Артиллерия более мощных калибров вела огонь по второй и третьей траншеям, а также по всей тактической глубине обороны. Воздух содрогался. Содрагались земля и черная бездна неба.

Я оглянулся назад. Плацдарм освещался сполохами тысяч орудий и просматривался на всю глубину. Все, кто не были заняты стрельбой или непосредственным управлением огнем, высыпали из блиндажей и, стоя в полный рост, наблюдали завораживающую картину начала артиллерийского наступления.

По особому блеску глаз, улыбкам, многозначительным взглядам и жестам угадывалось настроение товарищей: чувство гордости за свою армию, страну, русский народ, сумевший после всех испытаний прийти вот сюда, на Одер, к воротам гитлеровской столицы.

По себе знаю: никогда на войне не испытываешь более высокого душевного подъема, как в минуты артподготовки. Даже если сам в это время напряженно работаешь у орудия, все равно чувствуешь и переживаешь величие происходящего.

С началом огня пехота стала выдвигаться на рубеж броска в атаку, который проходил в ста — ста пятидесяти метрах от переднего края противника.

Истекли первые десять минут артподготовки. Большинство орудий и минометов прекратили стрельбу, остальная артиллерия вела методический огонь. Подумалось, сейчас уцелевшие гитлеровцы покидают блиндажи и бегут по полуразрушенным ходам сообщения к своим пушкам, пулеметам, стереотрубам и стрелковым ячейкам, чтобы отразить атаку нашей пехоты.

После того как замолкли орудия, сразу же грозно зарокотали сотни авиамоторов. В сопровождении истребителей поплыли бомбардировщики. Авиация выходила на цель.

Длинные колонны наших танков и самоходных орудий, втиснувшись, словно зубья огромной гребенки, в промежутки между подразделениями стрелковых полков и дивизий, отрывисто пофыркивали моторами, ждали своей очереди.

Пауза методического огня истекла. Артиллерия всех калибров снова обрушила огонь на позиции гитлеровцев. От частых вспышек орудийных зарниц вновь стал виден весь плацдарм. Время от времени я всматривался в даль, поочередно отыскивая свои пушки и наблюдая за их работой. Рядом вел огонь взвод младшего лейтенанта Григория Еременко. С автоматами за спиной, крепко упираясь в землю широко расставленными ногами, солдаты сильными взмахами полусогнутых рук перебрасывали боеприпасы от погребков к орудиям. Сверкая медью гильз в отблесках залпов, снаряды описывали в воздухе кривую линию и исчезали в дымящихся казенниках пушек. Тотчас следовала яркая вспышка, а за ней — резкий гул.

Еременко, выпятив подбородок и посматривая на часы, стоял на бруствере окопа во весь рост и лишь слегка поворачивал голову. Левее стреляли пушки лейтенанта Бориса Шуйкова. Этого непоседу я и в бою то и дело терял из виду. Вот вспышка выстрела осветила его подбористую фигуру у первого орудия. Минуту спустя молодой лейтенант уже на позиции другой пушки.

Слева и сбоку каждой пушки вполоборота к направлению стрельбы стояли командиры орудий Александр Мищенко и его тезка Сивков, Федор Винокуров и Михаил Рудик. Они подавали команды взмахом руки и зорко всматривались вперед, наблюдая за противником и одновременно за продвижением наших пехотинцев.

Особую задачу выполняла батарея Георгия Кандыбина, входившая в штурмовой батальон 594-го стрелкового полка. Как только стрелковые роты ворвутся в первую траншею и пойдут дальше, она должна тоже двинуться вперед. По договоренности с командиром полка А. П. Чекулаевым каждому орудию этой батареи было придано стрелковое отделение. В его задачу входило с началом атаки вместе с артиллеристами катить пушку на руках, громить на коротких остановках ожившие огневые точки врага, обеспечивать беспрепятственное продвижение штурмового батальона.

Георгий Кандыбин находился рядом с командиром батальона. Его коренастая фигура как бы вросла в землю по соседству с высоким и статным капитаном И. Н. Гребенюком. Они сосредоточенно смотрели вперед. Их подразделения совместно с соседями должны протаранить немецкую оборону, проделать в позиции брешь, в которую ринутся весь полк и следующие за ним подразделения дивизии, наступавшей тремя эшелонами.

Левее, метрах в четырехстах от нас, в предутреннюю темень выплескивают ярко-огненные облачка орудия комбата Николая Шевкунова. А где-то на правом фланге, выдвинутом вперед, гремят пушки комбата Глущенко. Их вспышки еле различимы с нашего наблюдательного пункта.

— Молодцы, ребята! Так держать! — кричу я во всю силу легких, но даже сам не слышу своего голоса.

Наконец высоко в небо взмыли зеленые ракеты. Артподготовка окончилась. В сторону противника еще летели последние снаряды, а батальон с криком «ура!» уже бросился к первой траншее врага.

Все пришло в движение. Впереди и левее нас во всю длину плацдарма вспыхнул ослепительно яркий свет десятков прожекторов, установленных за несколько минут до начала артподготовки под самым носом у гитлеровцев.