В предвкушении себя. От имиджа к стилю - [11]

Выводы

• Индивидуальный стиль — искусство слушать себя, а не экспертов.

• Одежда способна не только формировать имидж, но и защищать душу.

• Протокол всегда можно нарушать, но чуть‑чуть.

• Черный бесформенный минимализм сексуален.

• Имидж требует не только декораций, но и содержательности.

• Нравиться не значит терять свободу. Свободный человек способен навязать обществу непривычный образ.

• Публичность требует компромиссов. Главное — вовремя остановиться.

• Выход из творческого кризиса — заново творить себя.

• Спорт всегда бодрит.

• Любовь всегда милосердна.

• Дорогой бренд неотличим от дешевого, если вещь совпадает с вашим стилем.

• Истинная гармония в балансе. Не надо бояться провокаций. Просто не забывать их уравновешивать.

• Профессионализм и стиль взаимно дополняют друг друга, а не противоречат, как принято думать.

Глава 2. Исполнительная власть

Беременности было уже восемь месяцев, когда Борис Немцов и Егор Гайдар пригласили меня в новый, составленный из либералов кабинет под руководством Виктора Черномырдина. Мечта так овладела мной, что я согласилась. С Немцовым мы обсуждали, смогу ли я, в черном и беременная, заседать так, чтобы коммунисты ничего не заметили. Решили, что смогу. Но Виктор Степанович опасался, что коммунисты таки просекут и поднимут крик. Мне предлагался, на минуточку, пост министра по социальной защите. В результате отправили рожать. В сентябре 1997 г. я появилась в парламенте, девочке было три месяца. Несмотря на огромные физические нагрузки, меня несло в Белый дом. Понимая разумом, что выгоднее оставаться депутатом, я напросилась в правительство. Мне отдали государственный комитет по малому бизнесу. Тот самый. С чего началась моя специализация. Я сдала депутатский мандат и оказалась в кресле маленького министра. Публичный драйв закончился. Навалилась ежедневная тяжелая административная работа.

Я вообще забыла о внешнем виде. Одевалась по инерции. Даже на съемку журнала Vogue натянула в спешке нью‑йоркский черный свитер за $10, купленный на улице. Было не до того. Встала у стенки в кабинете. Пара кадров, и я отправила всех восвояси. Некогда. Пришлось вгрызаться в чиновничий быт. Я быстро схватила, что чиновник не может быть модным. Модный — значит несерьезный. Этакая серая подчеркнутая безликость. Меня все вполне устраивало, особенно после звездного парламентского шума. Хотя попытка компенсации имела место. Черные ажурные чулки под строгими черными брюками. Помню, как Немцов нагнулся, чтобы поднять упавшую ручку, и с изумлением обнаружил ажурную полоску между ботинком и окончанием брюк. «Ну ты даешь, Хакамада! — прошептал он мне на ухо во время заседания. — Это гольфы или чулки?» — «Чулки». — «Класс!» Я была страшно довольна произведенным эффектом. «Коммерсантъ» вышел с фотографией: мы сидим с Немцовым рядом, и он заглядывает под стол. Очень смешно.

Вспоминаю еще один случай, не к месту. Но ничего страшного. Как вспомнилось. Где‑то вокруг 1993–1995 гг. я оторвалась в стиле на великосветской тусовке. Встреча предновогодняя, закрытая, для молодых акул бизнеса с женами. Я представляла и себя депутата, и своего прежнего мужа, имевшего с крупняком какие‑то сложные отношения. С неизвестными целями для меня он организовал совместное празднование и попросил меня быть. Среди собравшихся — весь цвет: Борис Березовский, Владимир Гусинский, Александр Смоленский, Олег Бойко и др. Ребята были крутые, и все, кроме холостого Бойко, старались, чтобы жены выглядели соответственно. Я, будучи не акулой и не женой акулы, глубоко задумалась. Платье «Чин‑Чин» — не то, свои, в отличие от французов, все поймут. Бриллианты отсутствуют и в планы моего супруга не входят. Как же выкрутиться, чтобы недорого, но впечатляюще? Я вспомнила про купленный в Вене шелковый комбинезон, черный, естественно, от Jean Paul Gaultier. Распродажа в 70 % свела его цену к $180. Моя вещь! Спереди вместо застежки на груди имитация мужской ширинки, а вместо лямок — резиновые подтяжки. Чудо расчудесное, которое носить некуда. Так он и скучал в шкафу, пока и для него не пришла минута славы. Раз уж я не могу составить достойную конкуренцию ни в платье, ни в украшениях, идем от противного. Превращаемся в стройного черного Карлсона с металлическим булыжником на шее и рокерскими грубыми перстнями на пальцах. Вечеринка удалась. Я же женщина. И по женским меркам я победила: в своем стиле, вне сравнений и очень уверенная, так как одежда подбиралась на мой вкус. Ну, чуть скандально, шокирует. Но ведь я не к королеве на прием пришла. Кстати о королеве.

В октябре 1994 г. впервые с 1917‑го монархический английский дом решил нарушить табу и оказать содействие российским реформам. Ельцин принимал Елизавету II. Я, будучи рядовым депутатом, получила приглашение и в британское посольство, и в Кремль на прием в честь королевы. И сошла с ума, как, впрочем, и мужчины. Все мы: и политики, и бизнесмены, и деятели культуры — не понимали, как себя вести и во что одеваться. Прошел слух, что только смокинги и платья в пол, все черное, в глаза не смотреть, женщинам приседать в книксен, мужчинам не протягивать руку и не пытаться Ее Величество целовать. Я не спала всю ночь. Со страха надела что‑то очень длинное и бесформенное, типа монашеского облачения. Цель — вообще стать невидимкой. Каково же было мое изумление, когда в посольстве я обнаружила разноцветно одетых женщин, часть вообще в деловых костюмах. Толпа пестрела и переливалась, перемежаясь нескладными фигурами россиян во взятых напрокат дешевых смокингах. По очереди некоторых подводили к королеве, представляя во всех титулах. Я проходила как депутат новой формации. Что‑то промямлила, пытаясь смотреть вбок, и быстро ретировалась. К счастью, в Кремле личного представления не было, строгая рассадка за столами. Борис Николаевич и Елизавета II вошли в зал, произнесли речи. Я ощущала себя песчинкой, которую занесло в мир богов. Случайно или заслуженно, но меня удостоили чести. В любом случае благодаря исключительно созданному всего лишь за год имиджу.