В предвкушении себя. От имиджа к стилю - [10]

Я влюбилась — это раз. Научилась кататься на горных лыжах — это два, смягчила прическу, перейдя от ежика к лаконичной стрижке с челкой. Настроение изменилось. Теперь можно было задуматься о профессии. Известность нарастала как снежный ком. Но очень бессодержательная, бесстержневая. Модный политик. И все. Чем занимается конкретно — непонятно. Моя любовь к черному и безразмерному привела к тому, что если девушка в магазине просила ее одеть «как Хакамада», то приносили бесформенные брюки с рукавами вместо карманов. Как‑то журналисты отметили, что пришла опять Хакамада, в черном балахоне, как всегда. Особый стиль заметили французы. Оказали честь и предложили стать послом новых духов Tendre Poison Кристиана Диора. Конечно, я дала согласие! Комплексы по поводу внешности отлетали, как гнилые листья капустного кочана под ножом повара. Мало того, главный стилист Christian Dior решил мне сделать make‑up. Платье послу компания не дарила, только пиджак. Я реально испугалась и решила пойти на вечеринку с Игорем Буренковым, моим главным советчиком на тот момент. Стало страшно, что не буду соответствовать. Тем более что, как оказалось, при обилии полумужских балахонов — ни одного вечернего платья! Мы обсудили бюджет, он оказался скромным. Да и вообще было жалко денег. В обозримом будущем мне светские вечеринки не светили. Политическая тусовка вообще скромная во всех странах, даже в Америке. Жаклин Кеннеди, конечно, явила миру образец иконы стиля, но не политика. А дочь Кеннеди, политик, с легким осуждением произнесла, увидев на приеме мой костюм: «Какой у вас дорогой костюм!» Именно дорогой, а не красивый. Я его специально прикупила для мероприятия в тот же день за $200. Для России — очень даже скромно.

Но вернемся к моей истории. Итак, мы отправились покупать платье, вечернее и недорогое. Сама судьба привела нас в кафе, дешевое, но креативное. Вместо картин вдоль стен были выставлены платья. Я быстро, в своей манере, вычислила то, что надо. Очередной мешок до пола с тремя дырками: голова и две руки. Вырезанная спина. Чтобы не съезжало с плеч, все перехвачено булавкой. Фирма звучала странно: Chin‑chin. Цена типа $70. Подозреваю, что made in Турция. Времени было в обрез, Игорь одобрил и вдохновил. Натянув трикотажный мешок, помчалась к великому стилисту Christian Dior. Француз лет 45, изящный инопланетянин, усадил меня в кресло и предложил что‑то очень естественное, кстати, на английском языке. Я согласилась и наконец расслабилась. Он работал и по‑французски обсуждал мой look с ассистентом. Текст был примерно следующий: «Мадам очень известный политик со своим прекрасным минималистическим стилем. Поэтому губы красить не будем, и всего чуть‑чуть. Цвета не нужны, все очень натурально. Кстати, прекрасное платье, простое и элегантное. Подойдет под наш пиджак. Интересно, от какого оно дома?» Я, понимая, тихо начала вспотевать. Сейчас он спросит — и что, что я отвечу? «Чин‑Чин»?! Никогда. Вскоре последовал ожидаемый вопрос на английском, и я лихо объявила: «Ямамото». Ну конечно, японец, что могла еще надеть полуяпонка? Он одобрительно кивнул. Кстати, именно в 1990‑е почему‑то в ход сильно пошли известные альтернативные азиаты. Позже они выпали из нашего мейнстрима, уступив место сверкающему гламуру.

Мы закончили, во мне ничего не изменилось, лицо просто приобрело неземное, лунное свечение. Я выглядела очень просто и космически элегантно. Модель где‑то под два метра на шпильках в сверкающем платье и я — метр семьдесят пять, в черных баретках и черном мешочке с накинутым пиджаком, ей по плечо — вышли на сцену. Разительный контраст. Была речь и главная фраза от стилиста: «Духи использует женщина, которая самостоятельно нашла свое лицо». Сильная фраза. Чуть позже я случайно познакомилась с американкой — ведущей новостей CNN, раздела о моде. Тощая, лет 50, типично изысканная дама из мира моды, посоветовала мне никогда не носить крупные серьги, только крошечные гвоздики. Она объяснила, что женщина в очках тоже может быть сексуальной, но нельзя перегружать лицо как новогоднюю елку. Я последовала совету, но очень хотелось как‑то отличиться. И я на левом ухе добавила вторую дырочку. Для 1995 г. появление федерального политика с тремя гвоздиками в ушах — скандал. Но все махнули рукой. После выбритой бабочки это казалось чепухой.

Как вы могли заметить, к 1995 г. с продвижением имени все было очень хорошо. Но слишком провокационно, хотя и строго. Строгую светскую провокацию нужно было уравновесить более серьезным политическим содержанием. Я решила связать свой образ с каким‑то делом. Все известные политики имели свой конек. Кроме меня, что облегчало мой политический вес. Раздумья привели меня к изначальной точке. Я пришла из малого бизнеса. Зная все проблемы не из книжек, а очень даже практически и понимая, что в нашей стране он всегда будет нелюбимым дитем, я решила стать его приемной матерью. Вошла в комитет по экономической политике в парламенте и занялась налогами, административными барьерами, а также антимонопольным регулированием. Сформировала ряд законодательных инициатив и поправок. Начала выступать на эту тему в парламенте и давать интервью, демонстрируя законодательный профессионализм и знание рынка. В публичном плане я решила перепозиционироваться. Начала отбирать эфиры, соглашаясь на серьезные программы и отказываясь от моды, танцев и угадаек. Необходимость в них отпала. Слава стильной и сексуальной депутатки раскручивалась сама по себе. Имя уже было на слуху у всей страны. Даже мой нынешний муж признался, что впервые запомнил меня, увидев по телевизору, коротко стриженной с чем‑то на макушке. Никто не может вспомнить, что это было, в том числе и я. Но сам образ стал нетленкой. Очень вовремя, а может, благодаря кропотливой работе слух о специалисте по малому бизнесу дошел до правительства. Меня пригласили на заседание в Белый дом. Тема: программа развития малого и среднего бизнеса в России. Даже в те демократические времена попасть в БД было непросто. Статус депутата не работал. Мне было и страшно, и интересно одновременно. Я выслушала доклад министра и с дрожью в коленках откомментировала. Видно, от волнения не подумав, сделала это неожиданно по‑парламентски хлестко, очень точно попадая во все болевые точки, в том числе докладчика. Министры поразились моей наглости, а руководство задумалось о моей персоне в качестве нового руководителя департамента. Задумалась и я. Скуке пришел конец. Профессионализация имиджа удалась, и появилась мечта о следующей ступени. Попасть в федеральное правительство. Хотелось дело делать, а не кружиться бесконечно перед камерами телевидения. С этой мечтой я забеременела и вышла замуж в четвертый раз.