В постели с Президентом - [50]

— Что вы сказали? — спросила Гвен.

— Ничего, — огрызнулся Лерой, достаточно сердито, чтобы она поняла, что он действительно что-то только что ей сказал.

Ноги у Гвен ныли болезненно. Храбрая, она шла с достоинством весь путь к перекрестку на восток от Клиши, где в пять тридцать утра им с Лероем подали прекрасные омлеты с пушистым багетом и плохим кофе. Оба проглотили омлеты и багет и заказали еще кофе. В кафе больше никого не было.

— Я не верю, что вас зовут Сэмьюэл.

— Тогда просто Лерой.

— Лерой.

— Да.

Светило солнце. Кругом было полно свободных такси.

— У меня в восемь тридцать встреча, — сказал Лерой. — Я могу вас сбросить у отеля.

— Нет, — сказала испуганно Гвен. — Не пойдет. Куда вы едете, туда и я.

— Вы уверены? — спросил он. — Вы очень устали, наверное.

— Я… Лучше пусть я буду усталая, чем мертвая. Это во-первых. Также, не вижу, что вы будете делать на встрече без переводчика.

— Мне дадут там кого-нибудь.

— Да, как же, — сказала она с сомнением. — Я думала, это важно. Для вас.

— Да и нет. Я думал, это важно для вас.

— Да, — согласилась она. — В любом случае, я вам нужна.

— Хорошо, — он вздохнул. — Пойдем на метро.

Он взял из ее ладони двадцать евро и купил пачку билетов. После этого он некоторое время стоял перед потертой картой на стене, намечая пальцем маршрут. На этой линии у поездов были обычные колеса, а не резиновые. Вскоре появился поезд, грохоча. Гвен удивилась, увидев, что Лерой нажал на двери какую-то кнопку. Остальные двери остались закрытыми. Она ни разу раньше не ездила в парижском метро. Она несколько раз, в юности, ездила в нью-йоркском.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ. ЖАН-ПЬЕР

С одной пересадкой они добрались до некогда живописного пригорода, ныне скалящегося устаревшей «функциональной» архитектурой, примитивной и уродливой, осадившей и скрывшей от глаз несколько строений шестнадцатого и семнадцатого столетия, которые находились на грани полного упадка.

— Спросите его, не знает ли он, где здесь участок, — сказал Лерой, указывая на пожилого гражданина, пытающегося что-то втолковать своей немецкой овчарке на старомодном поводке.

— Мсье! — позвала Гвен.

— Э… Да?

— Мы ищем полицейский участок.

— Да? Вас ограбили, да? Ха, ха. Это вон там. Идите прямо, а у светофора сверните.

— Он спросил, не ограбили ли нас, — сообщила Гвен, шагая с Лероем к светофору.

— Паршивый район, — сказал Лерой. — Вот теперь я точно чувствую себя голым. Тот чудик, которого мы встретили прошедшей ночью, помните?

— Да.

— Нужно было с ним подраться. Может, у него был пистолет.

Отделение располагалось в здании девятнадцатого столетия с величественным фасадом. Дорические колонны и фронтон, достойный лучших архитекторов Ренессанса.

— Нам нужен Капитан Равальяк, — сказал Лерой Гвен. — Идите прямо к столу, вон там, и спросите.

Они промаршировали гуськом, и светловолосый бретонец поднял голову, посмотрев на них враждебно. Гвен назвала ему имя. Лерой поднял свою бляху на уровень глаз и произнес медленно, громко, и очень отчетливо, будто обращался к глухому:

— Детектив Лерой, Эн-Уай-Пи-Ди… в смысле, Полицейское Управление Нью-Йорка.

Клерк кивнул и взялся за телефон. Капитан Равальяк вскоре прибыл — кряжистый рыжий парень с холодными зелеными глазами и слегка саркастическим выражением лица, характерным для людей, желающих показаться более дальновидными, чем они на самом деле есть. На мясистом волосатом запястье красовались простые элегантные часы.

— Красивые часы, — сказал Лерой. — Скажите ему.

— Красивые часы, Капитан, — перевела Гвен.

— Э… Что? А! Благодарю, — сказал капитан. — Мсье Лерой, мне о вас сообщили. Готовы?

Гвен перевела.

— Переводить не нужно, — сказал Равальяк. — Я знаю английский. Прошу вас, мадам, мсье.

Они вышли из здания. Равальяк указал на машину без опознавательных знаков. Гвен чувствовала себя неловко.

Через двадцать минут они запарковались у входа в очень угрюмо выглядящее здание, в котором любой житель северного полушария мгновенно узнал бы тюрьму — место, где некоторых людей содержат в изоляции от остального общества. Равальяк махнул бляхой несколько раз на пути к коридорному закутку, в коем наличествовала массивная чугунная дверь.

Охранник отпер ее. Они вошли. Дверь закрылась, щелкнул замок. Холодок пробежал по спине Гвен. Когда вас запирают в камере, вы не можете не ощутить, что стали вдруг очень зависимы от чьей-то милости.

Человек, сидящий на откидной скамье, спиной к бетонной стене, был темноволос, хорошо выбрит, мелковат, худ — лет сорок, на первый взгляд.

— Вот ты где, Жан Пьер, — сказал Равальяк. — Я — Капитан Равальяк, а это — Детектив Лерой из Нью-Йорка.

— Очень приятно вас всех видеть. Американский детектив приволок с собой любовницу. Вы очень быстро абсорбировали традиции нашей прекрасной страны, Детектив, — сказал Жан-Пьер.

— Это его переводчица, — поправил его Равальяк. — Мсье Леруа… — неожиданно он перешел на французский вариант фамилии Лероя. — Мсье Леруа хотел бы задать тебе несколько вопросов.

— Скажите ему, что это неофициально, ничего не записывается, — сказал Лерой Равальяку.

Равальяк перевел.

— Я хочу, чтобы он понял, что диктофонов и микрофонов при нас нет.