В постели с Президентом - [40]

* * *

Прибывает коллега Лероя — грустный ирландский друг с кустистыми бровями, воспринимающий все спокойно, с повседневной унылостью — тип человека, которого невозможно удивить. В старые времена несчастные эти шуты носили отвислые усы и распевали пьяные ирландские песни в пабах. Я составляю для него список вещей и объясняю, что платье, которое я имею в виду, должно висеть в шкафу рядом с ванной, но если его там нет, то тогда оно в шкафу рядом с китченетом. В квартире также наличествует бывший стенной шкаф, который теперь служит мне спальней, и вся моя аппаратура находится в спальне, и мне нужно как-то дать шуту понять, что заходить туда не следует, а только я не знаю как. Понятно, что я не желаю, чтобы посторонние все видели и лапали там. Аппаратура моя — гораздо интимнее чем даже нижнее белье, а некоторые из аппаратов очень чувствительны, с ними нужно нежно обращаться. Наверное, я слишком напугана, а то никогда бы не допустила этого водевиля с подбором вещей в моей квартире. Сама бы съездила.

Почему я согласилась ехать в Париж с Лероем? Нужно было видеть. Посмотрели бы вы на меня, когда я бежала в ванную и торчала там в обнимку с унитазом минут десять. Дважды меня вырвало, пока Винс болтал по телефону с Лероем. Надеюсь, он не заметил. Хорошо бы, если так. А потом были Винс, коллега Лероя и сам Лерой, и во всем городе еще восемь миллионов душ, а я была совсем одна и все время ощущала опасность, каждой клеткой тела, пока Детектив Лерой не начал разглагольствовать про Францию. Что-то в этом человеке внушает доверие. Он садист, наверное, жестокий, грубый, невежественный хам, похоже не очень умный, и ничего в нем хорошего нет, с какой стороны ни посмотри, но он, по крайней мере, предлагает варианты и находит решения.

Кто это за мной гоняется?

Не могу сказать, что я невинная овечка. Список людей, которые на меня в данный момент злы, составит страниц двадцать. Многие из них богаты. Некоторые — фигуры публичные. Может, какой-нибудь политик испугался огласки. Не знаю. В моей коллекции видео и звукозаписи много интересного имеется.

В памяти моей что-то в этом месте пропущено, какой-то провал. Не помню, что было между отелем и аэропортом. Мы с Лероем скорее всего взяли такси. Винса с нами не было. Возникла проблема с его паспортом. Как может быть проблема с паспортом у всему миру известного американского боксера? Загадка.

… Наверное я все это время грезила. Помню этот мой сон наяву частями.

В обстановке, обычной для моих грез, то есть, в Париже девятнадцатого века, я, кажется, попала в район, который мне в моем положении навещать не следовало. Во времена гражданских смут мое место — в хорошо защищенном Версале, а не во дворце мятежного герцога посреди революционного Парижа. Резкая девица по имени Гильотина временно не работала, но это не останавливало революционную администрацию — врагов, и настоящих, и иллюзорных, продолжали казнить. Недостатка в добровольцах, желающих снести топором чью-нибудь голову на площади, не было. Как всегда, Пляс де Грев в смысле таких развлечений была самым популярным местом. И не смотря на то, что кандидаты на снос головы имеются во множестве, королева в этой роли гораздо интереснее публике, чем какой-нибудь растратчик, священник или мытарь, а парижан следует развлекать добросовестно, чтобы они не начали задавать ни с того ни с сего вопросы типа «Кто виноват в том, что мы живем как собаки?» или «Почему нет еды?» или, что еще хуже, «Почему все эти шустрые политики думают, что мы безмозглая грязь под их башмаками?»

Дом мятежного герцога привлекал поклонников и вольнодумцев всех мастей. Я, конечно же, пришла в маске, но в определенном обществе меня очень легко узнать, маска не поможет, и по выражениям лиц некоторых гостей я поняла, что меня узнали. Именно потому, что он знал, кто я такая, этот гад решил меня подразнить — какой-то замухрышка подошел ко мне, улыбаясь похабно, и начал остроумный разговор об интеллектуальной недостаточности правящего класса. Я пришла в такую ярость, что вынуждена была тут же уйти. Не подождала охрану.

Я прошла целых два квартала прежде чем до меня дошло, какая же я ненормальная все-таки. Дура тупая. На мне маска — и что же! Маска или нет, я все равно — одинокая женщина, идущая по темной пустынной улице в три часа ночи. Как же так, чем же я думала! Предполагаю, что если бы я действительно родилась в то время, я бы не вылетела так из дома герцога, одна. Подождала бы, пока ко мне присоединится моя дюжина вооруженных мужчин, один из которых подгонит ко входу карету. И вообще — куда это я направляюсь, собственно? Во всем городе нет ни одного места, где меня бы радушно приняли. Я что, думала, что пройду весь путь до Версаля пешком? Кстати, идти туда нужно вдоль реки, а реки никакой вокруг видно не было. Так. Что ж. Париж — не такой уж большой город. Я решила, что нужно рискнуть. Рано или поздно я найду реку. Завернувшись поплотнее в накидку, я пошла вперед.

И оказалась права — вот она набережная, и вот она река. И группа злобно выглядящих господ впереди, прямо по ходу.

Первый импульс — бежать. Но я отдаю себе отчет, что если вот так вот, просто, возьму сейчас и побегу, они побегут за мной и очень скоро догонят и поймают. И я придумываю себе план действий. Очень убедительно я притворяюсь, что я — не я, а совсем другая женщина. Я — курьер, посланный сюда ужасно важным революционным человеком к другому такому же. Я несу важное сообщение, и если кто-то посмеет меня задержать, его найдут, арестуют, разрежут на куски, сожгут, и пепел развеют по ветру, вместе со всеми теми, кого он знает или о ком он когда-либо слышал. Вот. В соответствии с этим планом я иду по набережной. Я поправляю шляпу, делая вид, что в подкладке спрятано письмо. Вижу, что мне не очень верят. Или, может быть, верят, но на всякий случай решили проверить, и поэтому они пересекают улицу и становятся у меня на пути, и смотрят на меня.