В постели с Хабенским - [15]

Мы приехали в Москву 8 марта. В Международный женский день нам с Зухус почему-то уделяли очень мало внимания: все нас игнорировали, просили пересесть или отойти в сторону. Мы почувствовали себя несчастными и неуверенными и решили, что мы, вероятно, не женщины, а тоже ангелы. Или эльфы.

_____

— Ты-то, конечно, эльф, — смеясь, сказала Зухус, стоя у меня за спиной и вглядываясь в экран компьютера. — Все так говорят — и Боря, и Олег, и вообще… У тебя абсолютно неземная внешность.

Вот так всегда — как хочешь, так и понимай. Люди делают странные комплименты!

— На тебя не действует время, — продолжила Зухус, — а это, согласись, какое-то колдовство или шалости маленького народца.

Она еще что-то говорила про мои глаза, но я прогнала ее и вернулась к работе.

Погода не радовала: шел мерзкий мокрый снег, на улицах было холодно и грязно. Мы быстро покончили с деловой частью поездки и переходили из одного кафе в другое, пока наконец тусклый серый день сгустился в тусклый серый вечер.

— Как я выгляжу? — уныло спросила Зухус.

— Красоту ничем не испортишь! — бодро ответила я, и мы пошли в Театр юного зрителя на антрепризный спектакль «Смерть Тарелкина», в котором играли интересующие нас молодые люди, а также наш большой друг Олег Андреев, сделавший нам билеты в зал и проходки в гримерку по окончании действа.

_____

Я сидела, трясясь от страха, на ломаном офисном стуле. У него подгибалась одна ножка, но по сравнению с моими ногами с ножкой стула был практически полный порядок Еще у меня была грязная челка, что напрягало меня до невероятности. Зухус болтала с Олегом, который достаточно надежно закрывал меня от посторонних глаз. Олег был пьян, краснолиц и зол. Зол на меня, потому что я попросила немедленно познакомить мою подругу Зухус с актером Хабенским. Олег приводил веские аргументы, пытаясь отсрочить то, что должно было произойти.

— Познакомь их сама! — басил Олег. — Я ненавижу, когда меня используют.

— Нет! — шепотом верещала я, трогая грязную челку. — Ты же знаешь, он на меня очень сердится!

Этого Олег не мог не признать.

— Ладно, сейчас попробую. — Он шумно вздохнул и вошел в гримерку, плотно прикрыв за собой дверь.

Без Олега я чувствовала себя как без одежды и, сидя по причине сломанной ножки дурацкого стула на одной половине зада, начинала зеленеть от смущения. Дверь гримерки распахнулась настежь, сбив небольшой кусок штукатурки со стены, и трубный голос Олега позвал Зухус в святая святых.

Я осталась сидеть, никем не прикрытая, и идиотски улыбалась, глядя вперед ничего не видящими глазами. Зато слышала я весьма хорошо. На мой счет в коридоре вроде бы ничего не говорилось. Я сидела и ждала Зухус, стараясь не представлять, что в данный момент происходит в злосчастной гримерке. Из коматоза меня вывел резкий зловещий шкряб по полу и глухой удар. Я дернулась и чуть не свалилась с шаткого стула, подумав, что кто-то бросил в меня чем-то тяжелым, типа библейского камня. Я обреченно закрыла глаза и ссутулила плечи, надеясь, что так протяну немного дольше.

— Пойдем отсюда! — Зухус схватила меня за плечо и стащила с насиженного места. Истолковав ее действия как начало чего-то ужасного, я понеслась за ней к выходу. Мы бросили на ходу оторопевшему Олегу: «Пока!» и как-то сразу оказались на улице.

Я стала колоть Зухус. Она — девушка, которая падает, — мрачно пожаловалась, что пятно на джинсах, полученное при падении у служебного входа театра, ей так и не удалось отмыть.

— Терла его, терла, и ничего…

— Что произошло в гримерке? — упорствовала я. — Олег вас познакомил?

— Ну, — задумчиво произнесла Зухус, — можно и так сказать.

Как выяснилось, произошло следующее. Она вошла в гримерку и увидела актера Хабенского, стоявшего в одном сапоге и расстегнутой гимнастерке. Олег, отошедший на безопасное расстояние, сообщил коллеге, что Зухус — начинающая писательница. Зухус подтвердила это кивком головы, хотя в других обстоятельствах опротестовала бы подобное заявление. У нее внезапно пересохло в горле. Периферийное зрение у нее отказало, она видела перед собой только мутно-зеленые, как бутылочное стекло, глаза Хабенского и чувствовала, что глупеет с невероятной скоростью.

— М-м-м… — сказал Хабенский, — мне надо переодеться.

— А давайте встретимся! — отчаянно предложила Зухус. — Прямо сейчас, после спектакля.

— Зачем? — спросил Хабенский со спокойствием мучителя, сознающего свою полную власть над жертвой.

— А что вы написали? — вдруг подала голос женщина, сидевшая на подоконнике. Она так нагло вмешалась в разговор, что Зухус потеряла дар речи, и ей ничего не оставалось, кроме как в смятении выбежать в коридор. Она так злобно и сильно шваркнула дверью, что ключ, торчавший с внешней стороны, вылетел из скважины и пропахал по полу метра два, уехав под мой стул. Именно этот звук я и приняла с перепугу за начало военных действий в отношении моей несчастной персоны.

— Зухус, а правда, в Хабенском что-то есть?

— М-м-м…

Тема: К. Ю. Хабенский и боги

Автор: Урсус и Зухус

Дата: 15.01.2004

Сравнительный анализ

Боги бывают разные. Внешне и внутренне. Блядливую Афродиту (Венеру) с Фенриром роднит только божественное (полубожественное) происхождение, а Кали весьма не похожа на карлика-иебана. Подробно рассмотрим Константина Хабенского в данном контексте. Начнем сверху, то есть с головы.