В полночь упадет звезда - [128]

Спустя несколько минут, пока капитан Георгиу делал вид, что слушает рассказ солдата Димофте, Уля спешил к гумну. Там он действительно нашел мотоцикл, который Димофте прикрыл слоем соломы. Большим камнем, который ему не пришлось долго искать, Уля разбил бак с бензином и, весьма довольный, спрятал мотоцикл на старое место.

„ЗВЕЗДА НЕ УПАДЕТ В ПОЛНОЧЬ"

Лил дождь. Один из тех холодных, нескончаемых дождей, которые вместе с порывистым ледяным ветром предвещают приближение зимы. Непроницаемым мраком окутана была вся земля. В замке царила глубокая тишина. Во всех отделах свет был погашен. Работа прекратилась в одиннадцать часов вечера. Лампы горели только в комнате дежурного офицера и рядом, в комнате дежурного писаря. Дверь между ними была открыта, и писарь Мокану Григоре, который сидел за столом, мог видеть дежурного офицера, капитана Смеу, возбужденно ходившего по комнате, заложив руки за спину.

Мокану Григоре имел все основания быть недовольным капитаном Смеу. Дело в том, что если для всех остальных писарей дежурить по штабу значило выполнять не очень приятную обязанность, то для тех, кто работал в Первом и Третьем отделах, это было настоящим отдыхом. Дежурный по штабу в спокойную ночь вполне мог передохнуть от обычных дел. Обязанности у него были несложные: ответить на телефонные звонки, принять телефонограммы от частей и расписаться в приемке и сдаче дежурства. Обычно до полуночи, когда части начинали передавать телефонограммы, и потом — со второй половины ночи и до утра, писарь, дежуривший до штабу, мог спокойно подремать.

Поэтому, принимая дежурство, Мокану Григоре пришел в несвойственное ему хорошее настроение. Он рассчитывал, что до полуночи сможет поспать, в то время как остальные будут работать в отделе. Но в эту ночь ему не повезло. Во-первых, как назло, работа в Первом отделе прекратилась очень рано — в половине одиннадцатого, так что дежурство не давало ему никаких преимуществ, а во-вторых, офицер, с которым ему пришлось дежурить, капитан Смеу, страдал, по всей вероятности, бессонницей. Вот уже скоро полночь, а капитан, вместо того чтобы прилечь, ходит и ходит как одержимый из одного угла комнаты в другой.

«Что это с ним стряслось?» — думал дежурный писарь, чувствуя, как у него слипаются глаза.

Конечно, если бы дверь между комнатами была закрыта, он бы положил голову на стол и задремал на часок. Он и хотел ее закрыть под тем предлогом, что телефонные звонки тревожат господина капитана, но капитан Смеу не позволил этого сделать.

— Оставьте ее открытой, — сказал он. — Я еще не собираюсь ложиться.

— Как угодно, господин капитан!

Время тянулось чертовски долго!.. Клонило в сон, каждая жилка, как свинцом, была налита усталостью. Тишина, царившая в доме, угнетала. Со двора непрерывно доносился шум дождя, и ветер посвистывал в трубе, как будто стояла зима.

Мокану Григоре начинал дремать, потом делал над собой усилие, поднимал тяжелую голову со стола, но через минуту снова засыпал. Капитан Смеу ходил, не обращая внимания на своего помощника. Изредка он смотрел на часы, хмурился и снова начинал ходить, словно торопился куда-то.

В тот самый момент, когда писарь совсем было заснул, громко зазвонил телефон, заставив его вскочить как ошпаренного:

— Дежурный писарь сержант краткосрочной службы Мокану Григоре. Слушаю вас!

— У телефона капитан Георгиу. Дайте мне господина капитана Смеу!

Мокану Григоре не пришлось звать дежурного офицера, так как тот уже стоял возле него.

— Это ты, Смеу? — ясно услышал Мокану Григоре.

— Я.

— Ну как, ничего?

— Пока ничего!

— До полуночи еще есть время.

— Знаю.

— Привет!

— Привет!

Хотя разговор этот был очень коротким, но он совершенно рассеял сон Мокану. Не в привычках капитана Георгиу было беспокоить себя по ночам только для того, чтобы узнать у дежурного офицера, не случилось ли чего-нибудь необычного. Мокану не раз приходилось дежурить, и этого никогда еще не случалось. Впрочем, и ответ капитана Смеу был довольно многозначительным: «Пока ничего!» Это значит, что штаб осведомлен о каких-то важных событиях, которые должны произойти в эту ночь. Вероятно, гитлеровцы готовятся к атаке. Перспектива ночной атаки противника расстроила дежурного по штабу еще больше. Он знал по опыту, что это значит: бессонная ночь, десятки телефонных звонков, донесение за донесением, приказы и распоряжения командования.

— Черт побери! — выругался он с досадой. — Ну и наказанье на мою голову. А завтра придется снова запрягаться.

Во дворе послышались мерные шаги… Шла смена караула… Наступила полночь!..

— …Произвести смену! — раздалась сквозь шум дождя отрывочная команда начальника караула.

Шаги удалились. Некоторое время Мокану слышал, как новый часовой ходил взад и вперед под аркой главного подъезда.

«На этого хоть дождь не льет, — подумал он, — но остальные…»

Во втором этаже также послышались шаги новой смены караульных. Менялся часовой, охранявший кабинет генерала. Так уж было установлено, что солдаты из караульной команды, сменив часового у главного входа, поднимались на второй этаж черным ходом, чтобы не испачкать грязью мраморных ступеней главной лестницы. Одновременно менялись часовые у обеих дверей.