В полдень, у ратуши... - [17]

Рабочий квартал Эренфельд, где действовали «пираты Эдельвейс», фактически был превращен в центр партизанской войны против гитлеровцев в земле Северный Рейн — Вестфалия. В ней участвовали тысячи людей: молодежь, бежавшие из концлагерей коммунисты и «восточные рабочие». Люди разных национальностей видели шанс в том, чтобы с оружием в руках оказывать сопротивление кровавому режиму, приближая его конец.

Почему не спросили Жана Юлиха

Один на тех немногих «пиратов Эдельвейс», кому удалось выйти живым из застенков гестапо, Жан Юлих. Он вспоминает:

«В 1944 году мне было 15 лет, и я носил на куртке значок эдельвейса. Формально эта организация была пережитком скаутства. Поначалу нашей главной задачей было противопоставить себя молодчикам из «гитлерюгенд» по чисто внешним признакам. Нам не нравилась их коричневая униформа, мы старались одеваться в белое и избрали своим символом цветок эдельвейс. Мы собирались на улицах и площадях, пели скаутские песни, что отвечало нашим представлениям о романтике.

Однако по мере того, как нацисты и «гитлерюгенд» развязывали в стране террор и репрессии, «пиратам Эдельвейс» приходилось переоценивать свое отношение к режиму. Постепенно мы становились активными противниками нацизма. Нашим слабым местом была идеологическая беспомощность. Мы понимали это и вскоре убедились в необходимости пойти на союз с коммунистами, молодыми социал-демократами, подпольщиками-антифашистами, которые к тому времени уже имели надежные связи с политическими заключенными в концлагерях и тюрьмах, устраивали побеги для оказавшихся в лагерях смерти русских, поляков, французов, бельгийцев, вовлекали их в движение Сопротивления.

Должен сказать, что в Эренфельде существовали две крупные группы. Одна состояла из «пиратов Эдельвейс», вторую возглавлял Ханс Штайнбрюк по кличке «Ханс-бомба». Ему удалось бежать из лагеря, и он с фальшивыми документами проживал на улице Шенштайнштрассе. Его квартира служила конспиративной явкой, там собирались сопротивленцы, планировались акции против нацистов. На двери была тайная кнопка, о существовании которой знали только члены группы. Здесь готовились планы побегов. В подвале дома оборудовали несколько помещений, в одном из них упражнялись в стрельбе, в других жили члены группы, «восточные рабочие» и другие борцы Сопротивления, находившиеся на нелегальном положении, в том числе коммунисты.

Меня арестовали 8 октября 1944 года. За мной пришли четыре гестаповца во главе с неким Шиффером. Под дулом пистолета меня провели по улицам до самого гестапо и вскоре отправили в Браувайлер. Там поместили в одиночку на 4-м этаже. Справа, этажом выше, сидел Бартель Шипк. Единственной возможностью общения был обмен впечатлениями после допросов. Мы переговаривались по вечерам, стоя у окон своих камер, и хорошо слышали друг друга. На допросах гестаповцы требовали одного: называть имена, явки и способы связи. Чтобы добыть эти сведения, они не брезгали ничем, начиная с побоев. Мы знали, что нами занимается зондеркоманда Браувайлера. В нее входили, помнится, Куттер, Шиффер, Хиршфельд и Хеген.

Накануне казни Бартелю Шинку и 12 другим узникам не выдали полотенец. Мы гадали, что это могло означать, и предположили, что их должны перевести в концлагерь. О казни узнали от вновь прибывшего заключенного, родственника одного из казненных. Позднее нас перевели из Браувайлера в Зигбург, оттуда в Бутцберг, затем в Рокенберг, где нас впоследствии освободили союзники. Из всех арестованных в день освобождения остался в живых всего 21 человек. Других повесили или расстреляли в Кёльне, Браувайлере, многие умерли от истощения и болезней».

Жану Юлиху 51 год. Он хорошо помнит события тех лет и готов подтвердить свои показания на суде, если суд… согласится признать его свидетелем по делу Бартоломео Шинка. Но представители западногерманской юстиции почему-то не торопятся воспользоваться свидетельскими показаниями антифашиста. В официальных бумагах зафиксированы показания всего двух свидетелей, допрошенных кёльнским земельным судом в 1956 и 1957 годах. Остальных желающих, в том числе и Жана Юлиха, выслушать не пожелали. Очевидно, авторитет первых двух был достаточно весом, чтобы этим ограничиться! Кто же они?

Некто Хиршфельд и некто Хеген. Постойте, не эти ли фамилии упоминал в свое: рассказе Жан Юлих? Совершенно верно. Речь идет о показаниях двух бывших гестаповцев из зондеркоманды Браувайлера. После войны они были осуждены немецкими судами за то, что пытали и били заключенных. Про Хегена еще известно, что он работал в отделе «Леворадикальных эле ментов» и славился своим садизмом.

Таковы «свидетели обвинения». Все это воспринимается как вопиющая нелепость, как жестокий парадокс. Не хочется верить, что в современной ФРГ показания бывших нацистских палачей против борцов антифашистского Сопротивления продолжают иметь юридическую силу. Но это так.

Сам по себе тот факт, что Эренфельдская группа была арестована гестапо, а не уголовной полицией, говорит о политическом характере ее деятельности. Политическая направленность группы зафиксирована и в гестаповских отчетах. Из них также следует, что для нацистов понятия «коммунисты», «борцы Сопротивления» и «преступники» были взаимозаменяемыми понятиями. Эренфельдскую группу, разумеется, казнили не за то, что она «разворовывала» склады, а за то, что она боролась против фашизма с оружием в руках.