В поисках Вишневского - [22]
В 1943 году, после прорыва блокады Ленинграда, Александр Александрович, будучи главным хирургом фронта и находясь под Новгородом в областном городке Боровичи, записал:
«5 мая… Толстова показала мне раненого с поражением спинного мозга. Оперировал его, продемонстрировал наш прием ламинэктромии с фрезой, после откусывания остистых отростков. Долго искал пулю, наконец нашел…»
Читая дневник Вишневского, поражаешься его бесстрашию, его мужественному поведению в самые трудные минуты, поражаешься проницательности его ума, гуманности, благородству поведения.
Значительность дневника определяется еще и богатством практического опыта в хирургии, приобретенного во время войны.
Уже во вступлении «От автора» Вишневский адресуется к молодым врачам, которым «в случае надобности следует как можно быстрее найти свое место в сложной «военной машине». Это была, как он пишет, одна из причин, побудивших его напечатать свой дневник.
Дневник Вишневского начинается с 22 июня 1941 года:
«Этот день застал меня на теплоходе «Армения», шедшем из Батуми в Одессу.
Мы подходили к Сухуми. Над нами раскинулось синее, в легких облачках небо. Спокойная морская гладь искрилась и отливала розоватым светом в лучах восходящего июньского солнца. Пассажиры, столпившись у борта, не сводили глаз с зеленых кавказских предгорий, местами спускавшихся к самой воде. Ничто не предвещало грозы в этот час, когда мы сходили на берег…»
Уже по этому маленькому отрывку видно, что Александр Александрович обладал отличным литературным слогом и художественным видением. Когда я однажды принесла ему свой рассказ, он прочитал его вслух и тут же сделал удивительно меткие стилистические поправки.
— Вот здесь слово «темперамент» я бы заменил словом «неуемность», — говорил он, и я только дивилась его чуткому уху и точности определений.
Итак, выйдя на площадь в Сухуми, Александр Александрович увидел толпу, стоящую возле столба с репродуктором. «Достаточно было взглянуть на запрокинутые вверх, сосредоточенно-молчаливые лица людей, чтобы понять, что произошло нечто исключительно важное», — пишет Александр Александрович. Узнав о нападении Германии на Советский Союз, уже через два часа Александр Александрович на грузовике выехал в Сочи, чтобы, кое-как втиснувшись в битком набитый вагон, выехать в Москву. Стоя у окна и думая о том, какие испытания придется перенести, он решил вести дневник, чтобы хотя бы кратко записать все, что произойдет с ним в течение дня.
В сануправлении Красной Армии были удивлены возвращением Вишневского с Кавказа, поскольку он «вдогонку» был назначен главным хирургом Закавказского фронта. Но начальник управления Ефим Иванович Смирнов по просьбе Александра Александровича назначил его армейским хирургом на Юго-Западный фронт, то есть на самую тяжелую линию военных действий. И его направляют в Киев.
«30 июня… Под утро прибыли в Киев. Вокруг вокзала в небе покачиваются аэростаты воздушного заграждения. В бледных лучах утреннего солнца они кажутся вылитыми из серебра. Выйдя на привокзальную площадь, я стал расспрашивать, где находится штаб, но никто не говорит, несмотря на то, что всему Киеву известно новое, недавно выстроенное здание штаба. Все боятся шпионов и считают такую конспирацию необходимой. Наконец мне удалось поймать какую-то «потерявшую бдительность» старушку, которая указала мне улицу и описала дом. В штабе пусто. Оставив вещи, отправился в город… Побрившись и позавтракав, я отправился в штаб. Здесь меня принял помощник начальника управления Юго-Западного фронта. Договорились, что поеду в Тернополь, где находится штаб фронта, и там уточнят мое назначение. Ехать советуют санитарным поездом вместе с врачом Знаменским, который получил назначение туда же в качестве армейского эпидемиолога…
К вечеру получил предписание явиться в Тернополь и отправился на станцию. Вспомнился 1939 год, когда во время событий на Халхин-Голе я добирался в Улан-Удэ так же, как и теперь, санитарным поездом. Начала обеих войн, для меня по крайней мере, похожи. Остается пожелать, чтобы похожими оказались и окончания их…»
За время, что Вишневский со Знаменским в Киеве на вокзале ждали отправки санитарного поезда, фронт уже успел передвинуться из Тернополя обратно в Проскуров. Я смотрю на карту схем, приложенных к дневнику, и вижу, каким бешеным напором заставляли немцы отступать наши войска. И вот самолетом У-2 хирургов доставляют в Проскуров, и Александр Александрович подробно описывает атмосферу начала военных действий в маленьком украинском городке. И словно воочию видишь толкотню на улочках, повозки, артиллерию, танки, гражданские машины — все это задерживает движение, образуя пробки.
Люди ищут свои части, нужные им учреждения, расспрашивают друг друга. Никто толком ничего не знает. Жарко, пыльно, душно. В штабе Александру Александровичу советуют дождаться прихода отступающей армии, в которой он должен возглавить хирургическую часть.
Его поражает обстановка в сануправлении: у всех только одна мысль: «не отстать при отступлении». И вот здесь начинаешь понимать всю сложность и ответственность, возложенную на медицинский персонал. Отстать при наступлении — это значит: либо попасть в плен, либо принять бой.
Картины из прошлого МосквыМосква, Издательство „Детская литература" 1972Консультант — доктор исторических наук В. Т. ПАШУТООбщая редакция А. Д. ДЕЕВАИллюстрации В. А.ФАВОРСКОГО, М. ФАВОРСКОЙ И В. ФЕДЯЕВСКОЙКнига «Наша древняя столица» была написана к 800-летнему юбилею Москвы и после этого несколько раз переиздавалась. Автор, Наталья Петровна Кончаловская, посвятила более пятнадцати лет работе над этой книгой. В поэтической форме предстают перед читателем важнейшие исторические события допетровской эпохи и картины жизни и быта наших предков-москвичей.Важно отметить, что в каждое новое издание вносились исправления и дополнения, поскольку ежегодно археологи открывали новые подробности, связанные с историей нашей Родины.
В книгу известной писательницы и переводчика Натальи Петровны Кончаловской вошли мемуарные повести и рассказы. В своих произведениях она сумела сберечь и сохранить не только образ эпохи, но и благородство, культуру и духовную красоту своих современников, людей, с которыми ей довелось встречаться и дружить: Эдит Пиаф, Марина Цветаева, хирург Вишневский, скульптор Коненков… За простыми и обыденными событиями повседневной жизни в ее рассказах много мудрости, глубокого понимания жизни, истинных ценностей человеческого бытия… Внучка Василия Сурикова и дочь Петра Кончаловского, она смогла найти свой неповторимый путь в жизни, литературе, поэзии и искусстве.
Жизнь каждого подлинного художника — подвиг. О творческом подвиге одного из великих русских живописцев, Василия Ивановича Сурикова, написала эту книгу внучка его Наталья Петровна Кончаловская.И может быть, впервые в русской литературе жизнь и творчество живописца-деда доводится воспеть поэтессе-внучке, на этот раз воплотившей в художественной прозе как внутренний, так и внешний образ героя. Автор, как бы раскрывая читателю двери мастерской, показывает сложнейший процесс рождения картины неотрывно от жизни и быта крупнейшего русского мастера кисти.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Рассказ о творчестве российского скульптора Сергея Тимофеевича Конёнкова.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Один из величайших ученых XX века Николай Вавилов мечтал покончить с голодом в мире, но в 1943 г. сам умер от голода в саратовской тюрьме. Пионер отечественной генетики, неутомимый и неунывающий охотник за растениями, стал жертвой идеологизации сталинской науки. Не пасовавший ни перед научными трудностями, ни перед сложнейшими экспедициями в самые дикие уголки Земли, Николай Вавилов не смог ничего противопоставить напору циничного демагога- конъюнктурщика Трофима Лысенко. Чистка генетиков отбросила отечественную науку на целое поколение назад и нанесла стране огромный вред. Воссоздавая историю того, как величайшая гуманитарная миссия привела Николая Вавилова к голодной смерти, Питер Прингл опирался на недавно открытые архивные документы, личную и официальную переписку, яркие отчеты об экспедициях, ранее не публиковавшиеся семейные письма и дневники, а также воспоминания очевидцев.
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».