В поисках утраченной близости - [25]

– Вообще-то «Розовая пантера» – это был такой бриллиант. Его украли, а розыски специально поручили тупому полицейскому.

– И конечно, он справился с заданием?

– Ну еще бы!.. Но это, кстати, было бы прикольно: приключения розовой пантеры! Интересно посмотреть такой фильм.

Я покачала головой:

– Фильмы, фильмы… Когда ты их только смотреть успеваешь?

– А что мне делать? – Танюшка, как взрослая, развела руками. – Один фильм после завтрака, другой после обеда, третий перед сном.

– Но ты же, наверное, забываешь половину?

– Я?! Нет! А больше всего мне понравился фильм про мальчика-робота. У одних родителей был больной сын, и в лаборатории для них сделали очень похожего робота. Чтобы они не расстраивались, если их ребенок все-таки умрет. Отличить было невозможно! Мама считала, что мальчик-робот ничего не чувствует, что он просто игрушка. А на самом деле он их очень любил: и маму и папу. Но потом их сын поправился, и робот стал не нужен…

– А, я этот фильм знаю! Это «Искусственный разум» Стивена Спилберга. И «Войну миров» ты тоже смотрела?

– Я его недосмотрела. – Таня вздохнула. – Такой ужас! Я потом ночью боялась встать в туалет. Знаешь, у меня там так страшно на втором этаже! Вот я проснусь ночью, лежу и думаю: сейчас на террасе ходит чудовище…

– Но если оно ходит на террасе, оно и в комнату может войти.

– Да, но пока я лежу под одеялом, я как бы… я в безопасности. Вот я лежу и представляю, какое оно: руки как клешни, тело скелета и башка как у паука.

– Как в «Войне миров»? Точно!

– А когда приезжает мама, я вообще ни о каких чудовищах не думаю. Я даже не просыпаюсь. Мы с мамой всегда ходим на озеро, а если хорошая погода, то мы обычно идем на поляну. Я потом устаю и не просыпаюсь.

– А без мамы ты не ходишь гулять?

– Да бабушка разве разрешает за калитку?! Только на велосипеде в магазин… Можно просто сидеть на участке, но в тысячу раз интереснее смотреть кино. Мне еще очень понравился «Ледниковый период-2»… А бабушка старенькая, болеет, и спорить с ней нельзя! Вдруг у нее еще поднимется давление и маме придется приезжать из Москвы?

Мы миновали перелесок и вышли к озеру. Я вспомнила эти места – здесь мы гуляли с родителями в раннем детстве. Устраивалось что-то вроде пикника: папа нес корзину с продуктами, тетя Ира вела за руку нас с Дашкой, а ее муж Эдвард всегда брал с собой радиоприемник. Мы сидели на берегу, слушали музыку и ели всякие вкусные вещи. А однажды Дашка расшалилась и забежала по пояс в воду. И я тоже не захотела отставать от нее… Я почему-то запомнила: в тот день мы с Дашкой были в одинаковых китайских платьях. Красные платья в белый горошек. Ей, наверное, шло – она темненькая. Танюшка как две капли воды на нее похожа.

– Ты скучаешь без мамы?

– Скучаю. Но я же не маленькая! Я ведь понимаю: мама работает и не может приезжать часто. И у папы моего много дел. Но когда приезжает Женька со своим Максом – это вообще отстой. Лучше уж пусть не приезжает никто!

Больше всего претензий Таня имела к старшей сестре. Вообще-то эти претензии были собирательным мнением всех взрослых членов семьи. Тетя Ира, Дашка и Вова ни под каким видом не желали принимать в свой и без того неспокойный клан юного беленького Макса. Ему инкриминировали бестолковость, лень и желание использовать в корыстных целях Женино приданое.

Я рассмеялась. Мне было хорошо известно, что никакого приданого у Жени нет. И конечно, ее ближайшие родственники знали об этом лучше меня!

– Он такой хороший, – неожиданно мечтательно вздохнула Таня. – Такой добрый, даже слишком для нашей Женьки!

– А Женя что, разве не хорошая?

– Во-первых, Женька у нас толстая! Во-вторых, он ведь не приглашает ее пойти в ЗАГС.

Я опять рассмеялась, мгновенно узнав интонации тети Иры. Гражданский брак внучки в последнее время стал для нее предметом жесточайшей головной боли.

– ЗАГС – это теперь не модно. И, честно говоря, не всегда нужно. Главное, это отношения двух людей.

– Любовь? – тотчас же догадалась Таня, и глазки у нее вспыхнули.

– Любовь – это слишком общее понятие. Доверие, понимание, нежность… Восхищение. Желание жертвовать собой. И это все любовь. Но не только это.

– А что еще?

– Еще?..

Я медленно побрела вдоль озера, вспоминая Стива. Еще я постоянно скучала без него. Еще мне всегда хотелось что-нибудь для него сделать: обрадовать, а иногда поразить. Зато мне никогда не хотелось за него бороться. Я совершенно искренне, по-детски восхищалась им. Интересно, а что он такого делал? Не делал ничего особенного. Но мне в нем нравилось все. Ни разу за всю историю наших отношений мне не нужно было идти на компромисс. Мне очень нравилось с ним соглашаться. Во всем соглашаться, принимать его версию жизни.

Я очень любила, когда он звонил мне. И еще больше, когда он внезапно появлялся на пороге моей квартиры. Когда он ушел, мне показалось: с орбиты сошла Земля. Я пила из стакана воду, и все время хотела откусить стекло. Я боролось с этим идиотским желанием и забывала Стива. Между аппетитным стеклом и жалящей душу любовью существовала необъяснимая дьявольская связь. И когда дикое желание сошло на нет, любовь тоже подернулась легкой пеленой, сентябрьской дымкой – превратилась в прошлое, в прекрасное далеко.