В поисках тигра - [168]

Рен негромко ответил:

– Но я не могу даже представить себе, что когда-то был способен испытывать к ней нечто подобное. Да, она милая, довольно симпатичная, но слишком юная. Какая жалость, что я был влюблен в нее, а не в Нилиму!

– В Нилиму? – гневно воскликнул Кишан. – Но она нам все равно что сестра! Ты никогда не испытывал к ней никаких чувств!

– Зато с ней намного проще, – все так же тихо ответил Рен. – По крайней мере, она не преследует меня тоскливыми взглядами своих больших карих глаз!

Братья долго молчали. Я с такой силой закусила губу, что почувствовала во рту привкус крови, но даже не заметила боли.

Наконец Кишан снова горячо заговорил:

– Келси – мечта любого мужчины. Она идеально тебе подходит! Она любит стихи и готова часами слушать, как ты поешь или играешь на мандолине. Она все эти месяцы ждала тебя, в конце концов, она много раз рисковала жизнью, чтобы спасти твою блохастую белую шкуру! Она нежная, любящая, добрая и красивая, она сделает тебя немыслимо счастливым.

Повисла долгая пауза. Потом Рен недоверчиво проронил:

– Ты любишь ее!

Кишан ответил не сразу и так тихо, что я с трудом расслышала его слова.

– Ни один мужчина в здравом уме не может не любить ее, следовательно, ты безумен.

Рен задумчиво ответил ему:

– Что, если я и раньше никогда не любил ее? Возможно, я был ей благодарен, поэтому позволил ей верить, будто влюблен в нее, но сейчас я не чувствую даже этого.

– Поверь мне, Рен! Благодарность не имеет ничего общего с тем, что ты испытывал к ней. Ты чах по ней долгие месяцы. Ты протоптал тропу в ковре, часами мечась туда-сюда после ее отъезда. Ты написал тысячи любовных стихотворений, воспевая ее неземную красоту и убожество своей жизни без нее. Если не веришь мне, поднимись в свою комнату и прочитай своими глазами все, что ты накропал!

– Я читал.

– Так в чем тогда дело? За всю твою жалкую жизнь я никогда не видел тебя таким счастливым, каким ты был рядом с ней. Ты любил ее, в этом нет никаких сомнений.

– Я не знаю, в чем дело! – взорвался Рен. – Может быть, это следствие бесконечных пыток. Может быть, Локеш вставил мне в мозги нечто такое, что выжгло дотла всю память о ней. Но когда я слышу ее имя или ее голос, я весь сжимаюсь. Я жду боли. Я не хочу этого, Кишан. Это несправедливо по отношению к нам обоим. Она не заслуживает того, чтобы я лгал ей. Даже если я когда-нибудь научусь ее любить, память о пытках все равно никуда не денется. Каждый раз при взгляде на нее я вижу Локеша, который спрашивает, спрашивает… Я не могу, Кишан.

– Значит… ты ее не заслуживаешь.

Снова повисло долгое молчание.

– Нет. Полагаю, что нет.

Я зажала рот рукой, чтобы заглушить рыдание. Но они услышали меня.

– Келс? – окликнул Кишан.

Я бросилась вверх по лестнице.

– Келси! Постой!

Я услышала, как Кишан рванулся за мной по ступенькам, поэтому помчалась изо всех сил. Я знала, что если не поспешу, кто-то из них меня догонит. С грохотом захлопнув за собой дверь прачечной, я взлетела еще на один лестничный пролет, ворвалась в свою ванную и заперла дверь. Забралась в душевую кабинку и села, прижав колени к подбородку. Целая гамма стуков обрушилась на мою дверь – робких и вкрадчивых, настойчивых и требовательных, совсем тихих и оглушительно громких. Похоже, весь дом по очереди пришел постучаться. Даже Рен. Наконец они оставили меня в покое.

Я ощупала свое сердце. Наша связь исчезла. Прекрасный куст тигровых лилий, который я лелеяла и берегла все время отсутствия Рена, завял. Мое сердце было выжжено жестоким морозом. Нежные лепестки, один за другим, побурели и осыпались со стеблей. Никаким поливом, подкормом и уходом их уже нельзя было вернуть к жизни. Все было кончено. Пришла зима. Стебли съежились. Цветы облетели. Мертвые, увядшие лепестки рассыпались в прах и улетели, подхваченные порывом сурового ветра. Остались лишь редкие бурые пеньки – печальное напоминание о некогда прекрасном и драгоценном саде.

Поздно ночью я вышла из своей комнаты, надела кроссовки и взяла ключи от новой машины. Никем не замеченная, я бесшумно вышла из дома и забралась на мягкое кожаное сиденье. Бесконечный серпантин пустынной темной дороги привел меня на смотровую площадку на вершине горы, возвышавшейся над поросшей лесом долиной. Откинув кресло, я растянулась во весь рост и стала смотреть на звезды, размышляя о созвездиях.

Когда-то давно папа рассказал мне про северную звезду. Он сказал, что моряки всегда сверяли свой курс по ней. Она неподвижна. Она все время на одном месте, на нее всегда можно положиться. Как же называлась эта звезда? Ах да, Полярная! Я поискала в небе созвездие Большой Медведицы, но не нашла. Кажется, папа говорил, что оно видно только в Северном полушарии. Еще он говорил, что в Южном полушарии нет аналога Полярной звезды. Потому что она уникальный небесный феномен.

Рен однажды сказал, что он постоянен, как Полярная звезда. Он и был моей Полярной звездой. Но теперь у меня не осталось ни центра, ни дома, ни путеводной звезды. Вновь накатило отчаяние. И тогда внутренний голос со знакомым маминым сарказмом напомнил мне: «То, что ты не можешь увидеть звезду, еще не означает, что ее нет. Возможно, она на время скрылась из виду, но можешь не сомневаться – прямо сейчас она ярко сияет где-то».