В поисках советского золота - [51]

С помощью полиции мы добились места в поезде, идущем в Новосибирск, и прибыли туда в десять вечера. Мы наняли коляску, доехали с багажом до главной гостиницы в городе, и можно себе представить, какими усталыми. Портье принял нас холодно и сообщил, что не может предоставить нам комнату, пока не сходим в баню и не получим справку, таковы правила, поскольку в области эпидемия тифа. Мы спросили, где расположена баня, и узнали, что она откроется только на следующее утро, в восемь часов. Я вышел из себя.

— Если мы не можем попасть в баню сегодня, и комнату получить не можем, пока не сходим в баню, что же мы, по-вашему, тем временем должны делать? — спросил я портье.

Тот пожал плечами.

— Такое постановление, гражданин, — ответил он.

Оставив измученную жену сидеть в холле отеля, я отправился искать полицейский участок, там объяснил, кто я и в чем затруднение. Они позвонили в гостиницу и уверили меня, что получу комнату сразу.

Я вернулся повеселевшим, зарегистрировался, добавив, что сейчас подойдет зарегистрироваться моя жена. Портье запротестовал:

— Ваша жена не может получить комнату; место на одного. Здесь нет специальных номеров для женщин.

Я чувствовал такую усталость и отвращение, что не стал возвращаться к дружелюбному полицейскому за помощью, и, наконец, нам дали сидеть в холле в мокрой одежде, уже третью ночь подряд.

В восемь утра, урвав несколько часов сна, несмотря на неудобство, мы сдали багаж в камеру хранения и отправились в баню, выполнять постановление. Мы были приятно удивлены: баня была чистая, содержалась в порядке, нам подготовили ванны и продезинфицировали нашу одежду в паровой комнате. Затем мы вернулись в гостиницу, торжествующе предъявили справки, и зарегистрировались. Портье выбрал ключ и проводил нас в комнату. Открыв дверь и сделав шаг вперед, мы оба сразу выскочили в коридор. То была самая грязная комната, что я видел за десять лет в России. Мы стояли, чистые, дезинфицированные, просидевшие три ночи подряд, и никто не позаботился вымыть и продезинфицировать гостиничный номер, ради которого постояльцы должны предъявлять справки о чистоте.

С 1935 года русские железные дороги хорошо разрекламированы за границей, благодаря улучшениям, которые произвел Лев Каганович, бывший народным комиссаром путей сообщения в течение двух лет. Улучшения в отправке грузов действительно произошли; объем перевозок вырос. Экспрессы на основных железнодорожных линиях, кажется, ездят несколько точнее по расписанию.

Но с сожалением должен отметить, что не встречал особого улучшения в регионах, где я в основном путешествовал. Железные дороги и пароходные линии так и не организовали движение с учетом удобства для пассажиров. Следует иметь в виду, что мне, как иностранцу, полиция и железнодорожные служащие охотнее оказывали помощь, чем русскому в том же положении.

И я всегда ездил по делам, которые правительство считало важными. Если у меня были трудности, можно представить, с чем приходилось мириться простому русскому путешественнику. Мне рассказывали случаи, когда довольно значительные люди вынуждены были ждать на какой-то железнодорожной станции двадцать один день, не меньше, чтобы получить билеты для поездки в командировку. Совершенно очевидно, как такие условия влияли на дела в государстве (а других дел, кроме государственных, в Советской России нет).

Я надеялся на улучшения, отправляясь несколько раз в дальние поездки в 1937 году, но напрасно. Билеты всегда были распроданы, как и раньше, и по-прежнему нельзя было заранее узнать, будут ли билеты; так что занятым людям приходилось иногда ждать весь день на вокзале, только чтобы узнать, смогут ли они отправиться в срочную командировку.

То же справедливо по отношению к плаванию по рекам, как Иртыш и Енисей, где находится большой флот довольно комфортабельных пароходов. Здесь также служащие никогда не знают заранее, имеются ли на пароходе места, и прибудет ли он вовремя. Необходимо ждать целый день, чтобы выяснить, найдется свободное место или нет. Я считаю, этому нет оправдания; условия в России не настолько отличаются от условий в других местах. Очевидно, причина всего — исключительно плохая организация и равнодушие к пассажирам.

Слишком очевидно отношение «Глаза бы не смотрели на публику!» среди советских служащих, не только в транспортной системе, но и в магазинах, и в государственных учреждениях. У государства монополия на все необходимые услуги, и для служащих нет стимула стараться как-то облегчить жизнь широкой публике.

Советские власти всегда осуждали бюрократизм, но им еще не удалось воспитать чувство предупредительности в полчищах чиновников, управляющих системой, где государство владеет всем. Мы с женой наблюдали яркий пример бюрократического ума за работой, при инспекционной поездке по золотоносным участкам Якутии, большой арктической империи на советском северо-востоке, в 1936 году. Времени было мало, и мы ехали в автомобиле практически без отдыха. Трест «Главзолото» осваивал этот регион, один из главных золотоносных районов даже до революции, и теперь предполагал развивать его и дальше. Трест создал довольно сложную сеть опор в Якутии, подобно тому, как когда-то действовала «Компания Гудзонова залива» в Канаде.