В поисках роста: Приключения и злоключения экономистов в тропиках - [87]
Я люблю говорить об удаче, потому что это альтернативная гипотеза. Она заставляет нас как ученых быть честными при проверке своих любимых гипотез о том, что определяет рост. Размышлять об удаче полезно для души. Такое размышление напоминает самовлюбленным аналитикам, что мы, возможно, понятия не имеем о происходящем на самом деле. Удача заставляет нас задаваться вопросом: увидели бы мы ту же связь между нашим любимым фактором X и экономическим ростом, если бы истинной причиной такой связи был чистый случай? В этой главе я рассматриваю некоторые изощренные способы, которыми удача может повлиять на наши данные.
Обратимся к примеру из области эволюции. Мы часто думаем о гибели динозавров в понятиях нравоучительной притчи, предупреждающей о том, что происходит, если не приспосабливаться к меняющимся условиям. И часто оскорбляем явно обреченные на вымирание неповоротливые организации, называя их «динозаврами» (довольно самонадеянно со стороны Homo sapiens, чья история не насчитывает и 1 % времени, которое было отведено динозаврам). Словом, более приспособленные выживают, а менее приспособленные погибают.
Это очень сходно с традиционной мыслью о том, что в конечном счете успеха добиваются наиболее приспособленные экономики. И сходство здесь не случайное. Идею о том, что выбирать победителей в децентрализованной системе — такой, как рынок или экосистема, может невидимая рука, Дарвин позаимствовал у Адама Смита.
Но теперь появились новые версии, объясняющие то, что произошло с динозаврами. У них все было в порядке, пока в землю не врезался астероид. По мнению одного из специалистов по эволюции, причина гибели животных не в неудачных генах, а в неудачном стечении обстоятельств. Астероидная гипотеза — хороший пример постоянного трения между концепциями врожденных качеств и удачи.
Наконец, о важной роли удачи говорит и динамика темпов роста. Существует лишь слабая связь между ростом в различных странах в 1975-1990 гг. и ростом в 1960-1975 гг. Есть страны вроде Габона, темпы подушевого роста которого в 1960-1975 гг. были одними из самых высоких в мире, а в 1975-1990 гг. развитие сменилось спадом. Похожие ситуации, когда темпы роста в 1960-1975 гг. были выше среднего уровня и катастрофическими в 1975-1990 гг., наблюдались в Иране, Кот-д’Ивуаре, Никарагуа, Гайане, Перу и Намибии. И напротив, есть страны вроде Шри Ланка, где в 1960-1975 гг. подушевой рост был нулевым, а в 1975-1990 гг. превышал средний уровень. Темпы роста за один период плохо предсказывают темпы роста за следующий период; ростом за предыдущий период объясняются только 7 % различий в темпах роста стран за более поздний период. На рис. 10.1 показана волатильность подушевого дохода четырех типичных нестабильных стран.
Рис. 10.1.Примеры колебаний подушевого дохода во времени.
Эта нестабильность темпов роста может быть тесно связана с различными шоками и тем, как страна реагирует на них. Иные бедные страны оказываются ближе к порогу знаний и квалификации, который отделяет благодетельные круги роста от порочных кругов упадка. Катастрофа, которая уничтожает квалифицированных работников или активы населения, способна опустить их ниже такого порога, защищающего от порочного круга бедности. Богатые страны скорее всего благополучно миновали этот порог.
Исключительно высокими темпами роста в течение обоих указанных периодов отличались только четыре страны — Корея, Тайвань, Гонконг и Сингапур. За постоянно высокие темпы роста они стали известны под названием «банда четырех». Но даже при слабой корреляции темпов роста по периодам будет существовать группа стран, которые успешно развиваются просто по воле случая. Рано или поздно это даст о себе знать. Вспомните, что случилось с Восточной Азией в 1997-1998 гг.
Иногда значительные откаты в динамике роста являются следствием изменений в государственной политике, но чаще всего это не так. В отличие от роста политика предыдущего десятилетия хорошо предсказывает политику десятилетия нынешнего. Инфляция в предыдущем десятилетия объясняет от 25 до 56 % инфляции в этом десятилетии. Открытость экономики (доля внешнеторгового оборота в составе ВВП) прошлого десятилетия объясняет 81 % открытости следующего. Финансовое развитие (соотношение денежной массы к ВВП) прошлого десятилетия объясняет от 60 до 90 % финансового развития этого десятилетия. Политика гораздо более стабильна, чем рост, и потому она не может быть единственной детерминантой роста.
Нестабильность роста вбивает еще один гвоздь в гроб капитального фундаментализма — идет ли речь о физическом капитале или о человеческом. Объем инвестиций в физический капитал — заводы и оборудование — величина довольно постоянная. Инвестиции прошлого десятилетия объясняют 77 % различий в инвестициях этого десятилетия. Нечто подобное наблюдается и в отношении инвестиций в образование. Охват населения начальным образованием в прошлом десятилетии объясняет 78 % охвата начальным образованием в этом десятилетии, а по охвату средним образованием эта величина составляет 85 %. Но темпы роста в этом десятилетии очень слабо объясняют различия в темпах роста в следующем
