В поисках радости - [3]

Геннадий. Я не хочу.

Клавдия Васильевна. Ты не стесняйся, Гена.

Лапшин. Хозяев не обижай. (Треплет Геннадия по шее.) Молодой, шельмец, робкий.

Клавдия Васильевна. Садитесь, сейчас все будет готово. (Прошла на кухню.)

Лапшин (сыну). Ты чего кочевряжишься?

Геннадий. Дай мне три рубля, я где-нибудь поем.

Лапшин. Откуда у меня деньги -- все вытряс.

Геннадий. Врешь.

Лапшин. Тебе же, коблу, вчера на последние аккордеон купил.

Геннадий. И еще есть. Заварочку поди опять просил? Хоть бы что новое придумал. Каждый день у них пробавляемся.

Лапшин. Не обедняют. Они тут в Москве деньги-то лопатами гребут.

Геннадий. Может, и гребут, да не эти.

Лапшин. Они тоже.

В это время проходит Федор. Лапшин и Геннадий здороваются с ним.

Федор-то кандидат наук -- химик, Татьяна уже стипендию получает, Николай в ремонтных мастерских хоть немного, а все-таки... Посчитай-ка все вместе-то.

Геннадий. Чего мне чужие-то считать?

Клавдия Васильевна вносит дымящийся чайник.

Лапшин. Мы быстро. Я еще и физиономию-то не обихаживал.

Лапшин ушел вместе с Геннадием. Вошла Таня, подошла к ширме.

Таня. Барсуки, вставайте!

С ширмы начинает исчезать одежда.

Геннадий (в дверях). Почту принесли. (Протягивает Тане газеты и бандероль.)

Таня (беря почту). Ты что -- так у наших дверей и караулишь?

Геннадий. Уезжаю скоро.

Таня. Знаю.

Геннадий. Неохота.

Таня. Конечно, в Москве интереснее.

Вошел Федор.

Федор. Бандероль! Мне. (Берет бандероль, разрывает ее, стоя листает журнал, читает. Матери.) Тут моя статья есть.

Клавдия Васильевна. Ты совсем писателем стал: статьи, брошюры, выступления...

Федор. Чего ж плохого, мама?

Олег и Коля встали. Коля сворачивает свою постель и прячет в диван, куда Олег кладет и свою. Олег несет ширму в коридор, а Коля складывает раскладушку, образуя из нее столик, который ставит около дивана, покрывая салфеткой.

Геннадий (смеется). Изобретение! Коля. Это наш сосед придумал, дядя Вася, -- да ты его знаешь.

Перед тем как всем сесть за стол, идет момент некоторой кутерьмы. Мать вносит большую сковородку с шипящей яичницей; Таня накрывает на стол еще два прибора; Коля ищет полотенце, бежит умываться; Олег пролез к окну, посмотрел на рыб в банке, щелкнул по банке пальцем: "Привет акулам!" Федор стоя продолжает читать статью. Часто многие задевают за стоящие предметы. Олег зацепился за покрывало, потащил его за собой, обнаружив под ним большую двуспальную кровать, новую, красивую и, видимо, очень дорогую. Снова завешивает ее.

Таня. Все-таки это свинство, Федор. Олег спит на голых пружинах, а она стоит как барыня.

Олег. А я и не лег бы на нее -- одному на ней страшно.

Федор читает не отрываясь, Коля приоткрыл другое покрывало -- там зеркальный шкаф. Коля причесывается, глядя в зеркало. Наконец все уселись за стол.

Клавдия Васильевна. Геннадий, садись.

Геннадий. Благодарю. (Сел рядом с Таней. Он почти не ест.)

Олег и Коля сидят за складным столиком у дивана. Там им накрыт завтрак.

Таня. Вот и начался новый день.

Олег. Люблю выходные!

Федор (Тане). Я тебе забыл сказать: Леонид сегодня зайдет.

Таня (ни на кого не глядя). Ну и что?

Федор. Ты хотела с ним в парк идти или на концерт.

Таня. Я ничего не обещала.

Федор. Ну, ваше дело.

Коля. Федор, ты купил бы маме новое платье.

Клавдия Васильевна. Николай, перестань сейчас же.

Федор. Обязательно куплю скоро, мама. Знаешь, сейчас деньги просто летят.

Клавдия Васильевна. Конечно. Ты его не слушай.

Входит Лапшин.

Лапшин. Мир вам, и мы к вам.

Клавдия Васильевна. Пожалуйста, Иван Никитич.

Лапшин садится к столу.

Олег, я вчера была на родительском собрании...

Олег. Ну?

Клавдия Васильевна. О тебе далеко не все отзывались лестно.

Олег. Может быть.

Клавдия Васильевна. По математике, физике ты тянешься еле-еле.

Олег. Я учу их, учу, а они почему-то из головы вылетают.

Клавдия Васильевна. Надо быть усидчивее.

Федор. Выбирать предметы по вкусу -- это у них заведено.

Клавдия Васильевна. Потом -- ты задаешь на уроках слишком много вопросов.

Лапшин. Вона что!

Олег. Мне интересно, я и спрашиваю. А учительница по литературе что говорила?

Клавдия Васильевна (замявшись). Она... разное.

Олег (с грустью). Ну да, она меня больше всех ругает.

Лапшин (сделав передышку в еде, Олегу). Учиться надо хорошо, брат. Тебе Советская власть все дает! Я в твои годы пахал, коней пас, косил...

Неловкая пауза.

Геннадий. Ты уж об этом здесь в третий раз говоришь.

Лапшин (разозлившись). И в десятый скажу! Больно умные вы растете! Ученые! Только ум у вас не в ту сторону лезет. Вопросы они там задают! Знаем, что это за вопросы! Рассуждать много стали -- рот разевать! Плесните еще, Клавдия Васильевна. Хорош московский-то. (Протянул стакан. Снял пиджак, повесил на спинку стула.) Я своему дуботолу тоже твердил: учись, учись -института добивайся! Да где! Лень-то у него все кости проела! Вот теперь и ишачит на маслобойном заводе.

Геннадий. А чего мне ишачить -- работаю, да и все.

Лапшин. А ты захлопни пасть, не выскакивай.

Олег. Зачем вы на него кричите?

Лапшин. А потому что мой сын -- хочу верчу, хочу поворачиваю. Так! (Показывая на портрет над диваном.) Отец твой героем погиб, саблю именную имеет, а ты под его геройским портретом спишь и лень нагуливаешь. Думаешь, матери весело на родительском-то собрании краснеть из-за твоей милости? Нет отца, вот и некому вас держать, а мать -- они все, матери, одинаковы -- им бы только лизать своих телят, нежить... Моя-то дура Генку тоже лизала, лизала, если б не я...