В поисках Парижа, или Вечное возвращение - [134]

Естественно, вспоминается Пруст. Ведь повествование о ранней юности определяет бульшую часть устремлений взрослого. И не случайно Герман признается, что в его памяти и сознании мушкетеры всегда говорят по-русски.

Он создавал самого себя по образу и подобию героев романов «плаща и шпаги». В своих мечтах мальчик воображал себя одним из этих персонажей с восхитительными именами, произносящих исполненные благородства фразы и готовых обнажить шпагу во имя справедливости. Отдаляясь от монотонности и единообразия окружающего, он живет в мире настолько ярком, что даже способен огорчиться оттого, что его «принцевский» маскарадный костюм сшит матерью из вовсе не яркого, но благородного серого бархата, сшит со слишком строгим вкусом!

Его мир исполнен чудес, это мир, где торжествует справедливость, где освобождаются из самых страшных узилищ, открывают таинственные клады. Где злодеи наказаны и где так естественно звучат самые возвышенные слова.

А в реальности – война, лишения, деспотизм, тонущая в грязи деревня Черная.

Так возникают и крепнут его принципиальные устремления: он учится в душе сопротивляться агрессивной реальности, обретает индивидуальность, чувство прекрасного, силу воображения, желание выехать из России в прямом и переносном смысле.

Взрослым он делает все, чтобы добиться возможности путешествовать, и прежде всего поехать во Францию. Сначала это путешествие чисто интеллектуальное: он будет писать книги о французских художниках, не имея никакой возможности побывать там, где они жили и работали, или заниматься во французских библиотеках и архивах.

Затем реальные путешествия, столкновение реальности и воображения.

И – завоевание французского языка, победа в одиночку, в пору, когда официальная система образования вовсе не поощряла интереса к чему-либо иностранному.

Это обретение языка, конечно же, «сезам» и средство самоутверждения. Но оно не приносит удовлетворения, оставаясь лишь инструментом знания, не входит в пространство живой жизни, чувств, – словом, еще не становится естественной частью существования. Наш путешественник отлично сознает это – лихорадочные сомнения, вызванные разладом между воображаемым и реальным, стараясь отыскать их ускользающее единство; в этих тщетных устремлениях парадоксально усиливается страсть к Парижу, с перебоями бьется сердце, и снова и снова Пруст, которому автор посвящает несколько страниц, исполненных большего, чем может показаться, смысла, Пруст, с которым связано и само название книги о Париже.

Многочисленные парижские поездки Михаила Германа случались в разные времена и при разных обстоятельствах, но восхищению всегда сопутствовала боль.

Был ли Париж мушкетеров основой формирования личности автора? Пусть сейчас это покажется смешным, но разве не надо было обрести в себе мушкетера, отправляясь к несокрушимым дверям ОВИРа, решаясь на предприятие, справедливо казавшееся и безнадежным, и опасным, идти навстречу почти несомненной неудаче и совершенно несомненным унижениям?

Эти относительно недавние времена, когда худший исход всегда был более всего вероятен и ожидаем, нынче кажутся канувшими в далекое прошлое, и не последнее достоинство книги в том, что автор напоминает о них со сдержанной и значительной простотой.

Не стоит здесь говорить о всех поездках автора, подробно описанных в книге, где вечные и драгоценные пустяки, из которых соткана жизнь, неотделимы от литературы, искусства, потрясающего французского кино.

Вернемся к той определяющей роли, которая сыграла литература в понимании автором Франции. Он бродит по улицам Парижа и Этрета, подобно героям Мопассана, натягивает на себя костюм Мегрэ, чтобы сесть в 96-й автобус, вживается в роль богатого путешественника в экспрессе «Blue train», попадает в Монлоньоне в совершенно опереточное общество.

Реальность то приходит из книг, то возвращается в книги. Примеры бесконечны. Два персонажа присутствуют постоянно. Это Саккар, смотрящий с Монмартрского холма на преображающийся Париж, одним из хозяев которого он вскоре станет. И еще более – Милый друг, молодой человек с сомнительными устремлениями, сумевший с помощью своего пера и умения нравиться женщинам вознестись на ступени церкви Мадлен, где происходит его свадьба с дочерью его патрона, влиятельного и богатого человека, а значит, и приобщение к власти, к высшему свету.

Французы, естественно, вспомнят о вызове, брошенном Парижу с холма Пер-Лашез Растиньяком. Так или иначе, речь о том, чтобы победить Париж. Нет и мысли сравнивать Михаила Германа с этими персонажами, не брезгующими никакими средствами ради своей цели. У него лишь перо, собственный выбор и, естественно, то, что благодаря иным историческим условиям он получил независимость, которая отныне позволяет ему иметь в Париже свою жизнь, свою гостиницу, свои кафе, своих друзей.

Книга эта в известном смысле – рассказ об освобождении, прежде всего внутреннем разумеется, и о завоевании Парижа, но более всего – об обретении собственного достоинства. Маленький мальчик, читавший Дюма в деревне Черной, воплотил свою мечту, лишь силою разума войдя в мир, противостоящий всему тому, что было для него более всего ненавистным.