В поисках Нового Града - [55]

Он говорил серьезно, по-деловому, конкретно, — он говорил, казалось, правду, только правду, ничего, кроме правды, но, конечно, не всю, далеко не всю правду. Он умел маневрировать, отступать, перестраиваться на ходу. Он не был теоретиком; его проповеди никогда не выходили за рамки самой заурядной посредственности. Его не интересовали ни философия, ни социология в ее глубоких аспектах, но зато он бесконечно интересовался историей. Между прочим, историей Церкви. Жаль, что постоянная занятость практическими делами помешала ему написать объемистую работу по истории церкви. Он был необыкновенным эрудитом в этой области. Мог с ходу дать подробнейшую справку о любом русском архиерее, жившем за последние 300 лет.

Его работа о Папе Иоанне XXIII, написанная Казем-Беком, тем не менее была дополнена, проштудирована и проредактирована им самим. Казем-Бек — лишь поставщик материала, и по справедливости книга должна бы иметь двух авторов: Митрополит Никодим и А. Л. Казем-Бек.

Его личная жизнь, вероятно, далеко не безупречная, но он умел «рассудку страсти подчинять». Во всем он имел строгие границы. Характерна фраза, однажды сказанная им матери: «Я вас уважаю и вам помогаю, — не мешайте мне работать». И так во всем. Работа всюду и везде на первом плане. Все остальное уже потом, чтобы не мешало работе.

Был ли он религиозным человеком? Конечно. Когда он бывал болен и готовился к смерти (таких моментов у него в жизни было несколько: он пережил 5 инфарктов), он горячо, искренне молился, с необыкновенным благоговением причащался Святых Тайн. Смерти не трусил. Оставался перед ее лицом твердым и готов был ее принять, как подобает верующего человеку.

Он не был мистиком. Христос для него (как и для многих архиереев) — лишь Высокий Иерарх. Он Его любил. Ему подчинялся, но если бы он встретил Христа, то, возможно, и Ему бы сказал: «Я Вас уважаю и Вашей Церкви служу и помогаю, — не мешайте мне работать».

Каковы были его политические взгляды? В душе он был человеком порядка и традиции и, вероятно, монархистом. Мне известен случай, когда он с одним духовным лицом, которому абсолютно доверял, был в Свердловске в гостинице. Он утром постучал к тому в номер и сказал: «Слушайте, они здесь приняли смерть. Давайте отслужим панихиду». И совершил совместно с другим иерархом панихиду. Для западного читателя следует напомнить, что в Свердловске (ныне так называется Екатеринбург) в ночь на 17 июля 1918 года совершилось кошмарное убийство царской семьи.

В 1960 году, приступив к обязанностям заведующего Внешним отделом, он сразу принимается за работу. Прежде всего он желает превратить Отдел из небольшого бюро при Митрополите, как это было при его предшественнике, в настоящее министерство. Отдел должен иметь широчайшие международные связи, его агенты должны быть повсюду, где имеется христианская церковь: в Азии, в Африке, в Австралии, уж не говоря о Европе. Всюду должны завязываться связи, отовсюду должны ехать в Москву паломники, туристы, духовные лица. Он изобретает особый термин: «Религиозный туризм». Он хочет заинтересовать этим проектом Совет по делам Православной Церкви, Министерство иностранных дел и, конечно, прежде всего и больше всего высокопоставленных дяденек с Лубянки. Трудное это дело. Советский бюрократ по своей натуре неповоротлив и консервативен. Он очень тяжек на подъем. Расшевелить его трудное дело. Но сын одного из секретарей Рязанского обкома хорошо знает эту среду. Ему удается заинтересовать, уговорить, убедить московских Талейранов. Лозунг Никодима: «Быть стопроцентным гражданином и стопроцентным христианином».

И то, и другое сомнительно; об этом я писал Митрополиту в открытом письме, с которым я к нему обратился осенью 1963 года.

«Быть стопроцентным советским бюрократом и консисторским работником», — таков настоящий (без красивых фраз) лозунг Владыки с улицы Рылеева.

Основанный им Отдел действительно является своеобразным соединением советского учреждения с консисторией. Советское учреждение. Мания к засекречиванию. На этой почве родился анекдот: «Один работник Отдела спрашивает у другого: „Сколько сейчас времени?“ Ответ: „Тсс… (шепотом) сейчас три часа, только никому не говори, что это я тебе сказал“».

Консистория. Елейность, лицемерие, вечные сплетни, склоки, подсиживания. Но это учреждение международного масштаба. Оно нуждается в людях, знающих иностранные языки. В людях, знакомых с зарубежной религиозной литературой, поэтому приходится открыть особую аспирантуру при Духовной Академии, в которой изучаются общеобразовательные предметы, где изучаются иностранные языки. Приходится выписывать из-за границы иностранные источники, переводить их. Они лежат в библиотеке Отдела, никому не выдаются, они не должны попадать в руки посторонним лицам.

Но… «не говори никому, что это я тебе сказал». Они-таки попадают в руки посторонних людей и даже в руки всевозможных Левитиных и Красновых.

Левитины-Красновы умели и органы ГПУ водить за нос, и когда — в сталинское время, им ли не перехитрить работников советской консистории.

И, наконец, религиозный туризм. Со всего мира съезжаются сюда религиозные люди. В сталинские времена их были десятки. Им можно было легко втереть очки или купить.