В поисках невидимого Бога - [97]

Как относиться к этим случаям из реальной жизни? Как их понимать? Простых объяснений тут быть не может. Как и не может быть простых объяснений страданиям, выпавшим на долю первоверховных апостолов Петра и Павла, а тем более — Самого Сына Человеческого. Да и вообще жизнь не головоломка, требующая решения, а работа, которую надо исполнить. Для этой работы нам дано много таких материалов, без которых мы предпочли бы обойтись. Бог благ, но это не значит, что нам никогда не будет больно (во всяком случае, в нашем падшем мире). И благость Его шире и глубже, чем любое земное удовольствие или страдание, которые она объемлет, включает в себя.

Апостол Павел пишет: «Притом знаем, что любящим Бога, призванным по Его изволению, всё содействует ко благу» (Рим 8:28), и чуть ниже добавляет, что в это «всё» входят, в частности, «скорбь, или теснота, или гонение, или голод, или нагота, или опасность, или меч» (Рим 8:35). Во всех трех описанных мною случаях с моими знакомыми я вижу спасительный Божий Промысел. Никто из этих людей не пожелал бы себе таких трагедий. Но никто из них и не обвинил Бога: все они были уверены, что через такие вот крайне тяжелые обстоятельства Он действует в их жизни.

Писательница Фланнери О'Коннор, страдавшая от волчанки[42], умерла в тридцать девять лет. Как–то она поделилась с подругой: «Я не была нигде, кроме болезни. В каком–то смысле болезнь — это место, причем способное научить большему, чем долгая поездка в Европу. Правда, в болезни не бывает компании, ведь туда невозможно никого с собой взять». А дальше идет фраза, которая поражает тех, кто знает, как сильно мучилась О'Коннор: «Хорошо, когда перед смертью человеку дается недуг. Я даже думаю, что те, кому он не был дарован, лишены одной из Божьих милостей». А к своему успеху писательница относится очень настороженно: по ее мнению, он ведет к одиночеству, рождает тщеславие и отвлекает от настоящей работы, которой как раз и обязан своим появлением.

По сравнению с Фланнери О'Коннор я, можно сказать, и не страдал. Детские переживания больше касались души, а не тела — смерть отца от полиомиелита, последующая бедность семьи, недовольство прихожанами нашей церкви, которым следовало бы лучше понимать наше положение, а еще стыд, отчуждение и подростковый комплекс неполноценности. Нынче я встречаю ребят и девочек, которые живо напоминают мне меня тогдашнего: застенчивые, неприспособленные к жизни среди людей, неуклюжие, едва ли не презирающие себя. Бедные дети, они живут в мире, который славит красоту, силу, уверенность и непрерывный успех. Если они и молятся, то, наверное, о том, чтобы быть похожими на моделей из гламурных журналов или звезд спорта и кинематографа. Но даже на самые искренние из таких молитв Бог вряд ли ответит так, как того страстно желают эти подростки.

Ах, если бы они только поняли (да и мне самому такое понимание не помешало бы), сколь по–иному видит нашу планету Бог! Намек на Божий взгляд можно найти в пестрой компании, которую водил за Собой Иисус: сборщики податей, рыбаки, женщины с сомнительной репутацией, прокаженные, нечистые, полукровки. Вспомним и слова апостола Павла: «Не много из вас мудрых по плоти, не много сильных, не много благородных; но Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых, и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное; и незнатное мира и уничиженное и ничего не значащее избрал Бог, чтобы упразднить значащее, — для того, чтобы никакая плоть не хвалилась пред Богом» (1 Кор 1:26–29). Бог не поручал нам устранить из мира всякое зло и ликвидировать последствия грехопадения: мы призваны к покаянию, которое дает Ему возможность избавить нас от греха и обратить зло во благо.

Размышляя о своих детских комплексах, особенно о тяжелом религиозном наследии, поэтесса Кэтлин Норрис пишет: «Чтобы превратить болезненный опыт в нечто благое, требуется огромная мудрость, и собственная, и наших ближних. Ведь худшие беды, которые причиняют нам люди, особенно насилие и запугивание, невозможно забыть и изгладить. Но их можно использовать для строительства новой жизни». Многое из того, с чем мы боремся сегодня, останется нашей проблемой и завтра, и послезавтра. Некоторые страдания, рожденные тяжелыми утратами или несбывшимися надеждами, вообще никогда не уходят. Раны не заживают полностью, проблемы не решаются до конца. Нам остается надеяться, что однажды их залечит Бог. И эта надежда не подведет.

Те, кто пытаются использовать Бога как средство самореализации, почти всегда разочаровываются. Ведь у Бога противоположная цель: сделать из нас сосуды Своей благодати, реализовать Себя через нас на Земле.

***

В отличие от Сэйерс, чешскому писателю Милану Кундере, по его собственным словам, никогда не нравилась знаменитая фраза Гете, что «жизнь должна напоминать произведение искусства». Кундера задается вопросом, не возникло ли и само искусство потому, что жизнь столь бесформенна и непредсказуема? А искусство имеет свою логику, создает структуру, которая отсутствует в жизни. Впрочем, Кундера делает здесь одно исключение для своего друга Вацлава Гавела. Гавел начал на литературном поприще, а впоследствии стал президентом Чехии и одним из крупнейших нравственных авторитетов современности. Кундера усматривает в жизни Гавела верность одной теме и постоянное, неуклонное продвижение к одной цели.