В поисках Евы - [9]

– Из деликатности, – не раздумывая, ответил Денис. – Ты не представляешь, насколько деликатны бывают некоторые люди. Они уходят по-английски, не прощаясь и никого не напрягая. Тут неподалеку, в Лосином Острове, в прошлом году нашли повесившуюся женщину с письмом в кармане куртки. Неоперабельная онкология, метастазы, вот она и решила, что лучше уж так. Она поехала из Останкина в Лосиный Остров, потому что не хотела делать это ни дома, ни возле дома. Так и написала…

Александр представил себе Еву, висящую где-то в Лосином Острове или в Сокольниках, и ему стало не по себе. Ева – человек определенно деликатный и с кучей серьезных проблем. Мог произойти душевный надлом, вот и Денис с этим согласен. Она могла покончить со всем раз и навсегда. (Интересно, а не является ли на самом деле то, что кажется нам концом всех проблем, их началом?) Стала бы Ева устраивать неприятность человеку, приютившему ее по просьбе Александра? Да еще такую неприятность, как труп? Даже если записку оставить, все равно придется не раз с полицией общаться. А жить там потом как? Исчезать, оставляя свои вещи, тоже нехорошо, ведь кому-то придется их собирать и выбрасывать. Это же не сундук с каким-нибудь антиквариатом, княжеское наследство. Нет, если бы Еве захотелось покончить с собой, то именно так она бы и поступила. Хорошо бы, чтобы это было не так. А если? «Прекрати! – одернул себя Александр. – Одно дело учитывать возможность, и совсем другое – нагнетать ужас».

Вечером, после ужина, он позвонил Неволиной.

– К счастью, никаких новостей у меня нет, – сказала Валентина, не дожидаясь вопросов. – Но я все помню и сразу же дам тебе знать.

– А я сегодня общался с Денисом Моисеевым, – сказал Александр. – Что бы я без вас всех делал?

– Как там Денис? – оживилась Валентина. – Он, кажется, в шестьдесят пятой? А насчет того, что бы ты без нас делал, не переживай – я к тебе еще обращусь. Как только молодеть соберусь, так и обращусь.

Одно воспоминание тянет за собой другое, так что проговорили не меньше получаса, а то и больше, время Александр не засекал. Едва он положил телефон на журнальный стол, как тот зазвонил снова. «Валентина что-то забыла рассказать», – подумал Александр, но на дисплее высветились буквы ГВ. Явно что-то случилось, если босс звонит вечером. А что могло случиться? Операций сегодня не было? Отменяется какая-то из завтрашних? Так об этом можно и утром сказать.

– Отдыхаешь? – В голосе Геннадия Валериановича так и плескалось раздражение.

– Собираюсь, – коротко ответил Александр, понимая, что первый вопрос – всего лишь прелюдия к разговору.

– А я все работаю, – сообщил босс. – Только что переговоры закончились.

– С кем? – поинтересовался Александр.

Вечерние переговоры были не в обычае Геннадия Валериановича. Он предпочитал делать это днем, между завтраком и обедом, иногда, если того требовали обстоятельства – во время обеда, но не вечером, на уставшую, как он выражался, голову.

– С кем? – удивился вопросу босс. – Да с этим мерзавцем Луценко. Он явился ко мне без предупреждения, несмотря на то что я по телефону послал его куда подальше, и выставил мне ультиматум.

– Ультиматум? – переспросил Александр, думая, что Геннадий Валерианович оговорился.

– Да, натуральный ультиматум. Или я, то есть – мы, продаем нашу клинику, или не продаем и сильно жалеем об этом. В понедельник надо дать ответ.

– Три дня на размышление.

– Вообще-то четыре, – поправил Геннадий Валерианович. – Это если считать субботу и воскресенье. Или же два.

– Это один старый детектив так назывался, – пояснил Александр, – про ограбление инкассаторов. Интересный.

– Не нужны мне эти детективы! – воскликнул босс, как будто Александр ему их предлагал. – У меня вся жизнь – сплошной детектив. Знаешь, что сказал мне Луценко? «Живы будете, а бизнесом заниматься больше не захотите». Представляешь? Еще похихикал так злорадно-злорадно.

«Злорадство – лучший вид радости», – вспомнилась к месту немецкая пословица.

– А кто хочет купить клинику, он так и не сказал? – спросил Александр.

– Нет! Я его дважды спрашивал, но он заладил, как попугай, свое «на данном этапе не могу разглашать эту информацию», и все тут. Я поинтересовался, не надоело ли ему играть в шпионов, и попросил проект договора для размышления. Он мне его сразу же со своего телефона отправил.

«Издержки прогресса, – подумал Александр. – Сидят люди друг напротив друга, а информацию через Интернет отправляют. Прикольно».

– Но там в покупателях значится какое-то ЗАО «Гердмонт-пул», зарегистрированное в городе Обнинске. Явно левая фирма, ни один поисковик ее не находит. А генеральным директором там Луценко Георгий Лаврентьевич, собственной персоной!

– Это называется «концы в воду», – прокомментировал Александр.

– Я эти концы из воды вытащу, – пообещал босс, – и удавлю их ими!

– Кого «их»? – заинтересовался Александр. – Есть какие-то подозрения?

– Да подозревать можно кого угодно, – хмыкнул Геннадий Валерианович. – Но я даже не понимаю, пытаются ли нас поглотить или же кто-то совсем посторонний хочет «отжать» у нас клинику, чтобы таким образом влезть в бизнес. Если бы знать, кто на нас давит, то есть – собирается давить. Ладно, все тайное рано или поздно становится явным, это еще Сократ говорил. Луценко я сказал, чтобы он не утруждался звонить или приезжать в понедельник, потому что другого ответа не будет. Но он ответил, что все равно позвонит, потому что ничего постоянного в мире не существует – все, мол, изменчиво. Философ доморощенный, мать его за ногу!