В поисках Эдема - [80]

Паскуаль предупреждал в самом начале путешествия, что лес повторяет себя до бесконечности, поэтому можно заблудиться на территории в несколько метров. Мелисандра спросила себя, не было ли это причиной, по которой ей показалось, что она бежала дольше, чем, как она предполагала, ей понадобится, чтобы догнать птицу. Не могла ли она уже пробежать то дерево, которое вроде как не упускала из виду и которое, можно поклясться, было тем же самым, что стояло сейчас перед ней. Через какое-то время, продолжая бежать и уже совсем запыхавшись, Мелисандра наконец добралась до цели. Она остановилась, прислонилась к стволу дерева, переводя дух, чувствуя, что задыхается. Сердце бешено колотилось, отдавая в виски, пот струился со лба, лицо горело. С каждым вздохом чувствовалась боль в легких. Она огляделась по сторонам, пытаясь отыскать попугая, но дальше не пошла, сползла спиной по стволу и села на корни, которые выступали из земли. Ей нужно было отдохнуть и отдышаться. Птица не могла быть слишком далеко.

Мелисандру окружала зелень. Она была изумлена, когда заметила, что находится у подножия горы, которую было видно из Вивили. Наконец ее дыхание пришло в норму. Мурашки пробежали по ее коже. Это, наверное, испарялся пот. Внезапно послышался голос попугая: «Север, север», — четко прозвучало где-то поблизости.

Мелисандра вскочила на ноги, вздрогнула от возбуждения, заметив неподалеку птицу. Пошла к попугаю, который, казалось, поджидал ее на ветке куста. Медленно преодолевая это расстояние, она хотела убедиться, что прозрачный, чистый, мягкий воздух, свежий ветер были не плодом ее воображения.

«Васлала», — слетело с ее губ. Окружающая зелень, насыщенные, сверкающие зеленые краски были уже не теми, что в первозданной сельве, это был иной пейзаж: сад, в котором был очевиден кропотливый труд человеческих рук.

Глава 47

Мелисандра последовала за попугаем, который пролетал некоторые короткие дистанции, а другие проходил пешком, поворачивая то направо, то налево на своих неуклюжих лапах, путаясь своими длинными когтями в высокой траве.

Внучка поэта шла за ним, пребывая в состоянии, граничившем между пылким восторгом и страхом, то ускоряя шаги, то отставая, задумавшись о чем-то.

У нее тряслись руки от страха сделать какое-то неосторожное движение. Была опасность, что реальность с шумом обвалится на путаные хитросплетения ее воображения.

Попугай оставил сад позади и спустился по откосу, углубляясь в низкорослые кустарники, сквозь которые Мелисандре пришлось пробираться ползком, пока они не очутились в маленьком каньоне, где бежал мелкий ручеек, скользящий по гладким, круглым камням. Когда-то это была река. Золотая река, возможно, та, что улетела. Она прошла по руслу, слушая звук камней под ногами. Попугай прыгал, повторяя: «Север, север».

Сердце отчаянно колотилось, будто она снова бежала без остановки. Местность стала выше, каньон сменился чем-то вроде коридора, закрытого густой зеленью, окаймлявшего склон горы. В коридоре дул сильный таинственный ветер, который не просто дул в двух направлениях, но и вихрем кружил вокруг нее, не прикасаясь. Вспомнилась история дедушки об одежде, которая сохла в мгновение ока в Коридоре ветров. Ощущение было такое, будто находишься в самом сердце ласкового и игривого урагана, который, хвастая своей мощью, не отваживался, однако, растрепать ей волосы. Ветер подгонял попугая, позволяя ему пользоваться обрезанными крыльями и освобождая его от позора передвижения прыжками, словно какая-то курица.

Выйдя оттуда, Мелисандра снова ощутила присутствие человека: вокруг деревьев, кроны которых она не видела, в изобилии были посажены цветочные луковицы; растения с листьями, имевшими красные края, гигантские папоротники с широкими зубчатыми листьями, уткнувшимися в стволы. Хотя сельва, казалось, сохранила свою величавую стихийность, все же было очевидно заботливое и тактичное вмешательство человеческих рук, вносящих какие-то корректирующие мазки.

Коридор ветров заканчивался возле гигантской сейбы, пепельный прямой ствол которой поднимался высоко к небу, с изобилием могучих, витиевато перекрученных ветвей. Оставив позади сейбу, они еще довольно долго шли, огибая гору, спускавшуюся с правой стороны в ущелье, из которого выглядывали кроны и ветви невероятных деревьев. Наконец они вышли на тропинку, ведущую до левого склона горы, а затем попали на прогалину. Перед ними открывался горизонт. Мелисандра остановилась, поднесла руку ко рту. Прилив крови выдавал ее изумление.

Перед ней простиралась покрытая густой растительностью мирная маленькая долина с зелеными холмами, которые-то возникали, то терялись из виду, будто по телу земли пробежали мурашки. Посмотрев в левую сторону, она увидела красные кровли, выглядывавшие сквозь листву деревьев, возле длинной цепочки ветряных мельниц, расположенных подле речушки, где, по словам ее дедушки, он построил свой дом.

Она остановила торопливого попугая, который хотел продолжать свой путь, взяла его в руки, прижала к себе.

— Подожди, попугайчик, — прошептала она, присев на пенёк и опустив голову, — подожди. — Затем она сделала глубокий вздох, подняла глаза, вытерла слезы и снова двинулась в путь.