В поисках Дильмуна - [19]

Глава третья ПОТАЕННЫЕ САДЫ

До конца года и часть января мы ежедневно работали в поле с раннего утра до позднего вечера. Стояло холодное время года, и когда мы выезжали из города, было довольно сыро. Меж высокими пальмами висел густой туман; асфальт был черным и скользким от влаги. Однако пока мы катили через финиковые плантации, сквозь мглу начинало пробиваться солнце, а над пустыней и вовсе простиралось чистое небо, дорога быстро подсыхала. Мы сворачивали с асфальта на песчаную колею; П. В. сидел за рулем, а я прилежно прокладывал маршрут, пользуясь картой сорокалетней давности и заметками, которые мы сделали, изучая аэрофотоснимки. Нам то и дело встречались ирригационные канавы с переброшенными через них мостиками в два пальмовых ствола, предназначенными скорее для осликов, чем для автомашин. Чаще всего приходилось разворачиваться и искать другой путь, но иногда мы отваживались форсировать преграду, причем водитель, затаив дыхание, наблюдал за моими сигналами, чтобы колеса не соскользнули с бревен. Рано или поздно мы оставляли машину и дальше шли пешком. У наших вылазок были разные цели; обычно нас интересовали на три четверти засыпанные песком руины (только и видно, что один-два ряда кладки) или неровные песчаные бугры — возможно, такие же руины, но засыпанные с верхом. Южнее поселка нефтяников Авали в центре острова нам встретилось укрепление — круг из беспорядочно нагроможденных камней по краям изолированной плоской возвышенности, отделенной эрозией от кольцевой скалистой гряды. Несколько раз мы обследовали русла каналов (канатов). «Канат» — вырытый вручную и обложенный каменными плитами подземный водовод, пролегающий на глубине до семи и более метров. Эти водоводы тянутся на много километров от нижних склонов скальной гряды в центре Бахрейна до равнин западного побережья, где еще уцелели нищие деревушки и ведется кое-какое земледельческое хозяйство. Однако каналы больше не доставляют воду для орошения, и, поднимаясь вдоль них до истоков, мы выяснили причину.

Проследить подземные водоводы оказалось нетрудно. Через каждые полсотни метров на поверхность выступала то на десятки сантиметров, а то на метр и более кладка круглых каменных «колодцев», равной чередой уходивших вдаль. Следуя за ними, через два-три километра сквозь предполуденное марево можно увидеть низкую бурую стену и за ней — шапки серо-зеленых пальмовых листьев. Двигаясь дальше, вы поднимаетесь по отлогому песчаному склону почти до верха стены и обнаруживаете, что шапки листьев за ней — не кустарник, как вам представлялось издали, а кроны высоких пальм. Семи-десятиметровая стена огораживает обширный овальный участок длиной до двухсот метров. Внутри ограды вовсе нет песка. На известняковом ложе, где чередуются низкие бугры и гладкие округлые плиты, зеленеют пятачки травы и растут два-три десятка увиденных вами издали пальм. В углублениях бурлит кристально чистая родниковая вода; переливаясь через край, она питает ручейки с крохотными водопадиками на неровностях породы.

Спустившись по ступенькам вниз, мы с П. В. нередко садились перекусить в таком потаенном саду, где деревья защищали нас от солнца, а стены — от рыскающего по пустыне ветра. Родники в садах и были источниками, некогда питавшими водоводы. Теперь водоводы мертвы. Уровень грунтовых вод понизился, и родники только-только успевают возмещать влагу, испаряющуюся с поверхности маленьких водоемов. В конце садовой ограды и в наши дни можно увидеть начало водовода. Его заиленное дно возвышается на три десятка сантиметров над водой, и она не течет в акведук. В одних садах было очевидно, что это уже непоправимо, в других казалось, что достаточно расчистить водовод на всю длину, используя явно для того и созданные «колодцы», и канал снова начнет орошать землю. Но водоводы никогда не будут расчищены. В селениях у подножия полуторакилометрового косогора, которым когда-то служили эти каналы, нужды земледелия (где им еще занимаются) обеспечивают скважины, пробуренные до водоносных слоев. Бензиновые насосы качают воду без всякого риска и с гораздо меньшим расходом энергии, нежели требовалось на строительство и обслуживание подземных водоводов.

Между тем каналы и питавшие их родники — загадка для археолога. Это касается не столько возраста сооружений, сколько их глубины, разницы в уровне песка вокруг защитных стен и в уровне известнякового ложа потаенных садов. Неужели люди углублялись вручную на много метров в песок, расчищая на огромной площади — до тринадцати с половиной тысяч квадратных метров — известняк и бьющие в этих местах родники? А после этого воздвигали многометровые стены и окружали их песчаной насыпью? И если так — откуда они знали, где искать родники?

Возможно лишь одно иное объяснение: спускаясь в сад, мы стоим на первоначальной поверхности острова. Остается предположить, что некогда в этом районе весь косогор представлял собой известняковое обнажение с родниками в углублениях, а оросительные каналы, обложенные плитами, защищавшими от испарения, прокладывались на поверхности или заглублялись совсем немного. В таком случае песок появился здесь позднее, и стену вокруг родников, а также смотровые колодцы водоводов наращивали постепенно, по мере роста барханов. В свою очередь, отсюда следовало, что пески появились здесь сравнительно недавно. Когда именно, можно было установить, лишь определив возраст водоводов.