В поисках бриллиантовой диадемы - [7]
Никольский отвлек его от этих мыслей, сказав:
Да, чуть не забыл! Не говорите родителям о нашей сделке, пока не выполните заказ.
Почему?
Дело в том, что я очень суеверный человек. Я перехожу на другую сторону, если дорогу перебегает черная кошка, не возвращаюсь домой, если забываю что-то в своей квартире. Но самое главное: я не люблю, когда говорят о работе, которую только еще предстоит сделать, — боюсь сглазить. Договорились?
Договорились.
Они попрощались, и Александр Венедиктович направился к проспекту, про себя напевая: «На дурака не нужен нож, ему с три короба на*-врешь и делай с ним — что хошь!»
Когда он выходил со двора на проспект, то посмотрел на свой джип, в котором сидел Макс и наблюдал за Вадиком.
Остановив такси, Никольский сел в машину и сказал водителю:
—В центр. Покатаемся по Садовому кольцу. Водитель молча кивнул и нажал на педаль
газа. Минут через пятнадцать машина свернула с проспекта и выехала на Садовое кольцо. Никольский внимательно смотрел в окно.
Когда они проезжали по Смоленской площади, Александр Венедиктович увидел то, что искал, и сказал таксисту:
Остановите здесь, перед светофором.
Никольский расплатился, вышел из машины и направился к старому двухэтажному дому с облупившейся штукатуркой и грязными окнами без занавесок.
Дом ремонтировали. Двое рабочих в зеленых комбинезонах выносили из подъезда строительный мусор и сваливали его в кучу.
Здравствуйте, — подошел к ним Никольский. — Кто у вас главный?
Он там, в квартире на первом этаже, — сказал один из рабочих, указав белым от известки пальцем на соседний подъезд.
Александр Венедиктович вошел в темный, пахнущий свежей побелкой подъезд, поднялся на площадку первого этажа и постучал в приоткрытую дверь. Ему никто не ответил. Тогда он потянул дверь за ручку, перешагнул порог и оказался в длинном пустом коридоре, со стен которого лохмотьями свисали обои.
Лампочки в коридоре не оказалось, вместо нее из потолка торчал короткий обугленный провод; несмотря на это здесь было светло, потому что двери сняли с петель и свет с улицы беспрепятственно проникал через дверные проемы.
Скорее всего, раньше в этом помещении была большая коммуналка. Потом жители переехали в новые квартиры, а этот дом купила какая-нибудь фирма и теперь делала в нем капитальный ремонт. Именно такой дом и искал Никольский для того, чтобы завтра пригласить в него Вадика с Диной.
Эй! — громко произнес Александр Венедиктович, и его голос эхом пролетел по всем комнатам и закуткам пустой квартиры. — Есть здесь кто-нибудь?!
В конце длинного коридора открылась дверь, из нее вышел высокий рыжий мужчина и, увидев Никольского, спросил:
Вам кого?
Вас, если вы отвечаете за ремонт этого дома.
—Отвечаю. Я прораб, а чего надо-то? Никольский подошел к мужчине, вынул из
кармана бумажник и сказал:
Я хочу снять эту квартиру на завтрашний день. — Он отсчитал несколько купюр и передал их прорабу. — Завтра утром сюда привезут мебель, а днем ее увезут. Это все. Больше мне от вас ничего не надо. Вы согласны?
Никольский не скупился, отсчитывая купюры, поэтому прораб, пересчитав деньги, не стал задавать вопросов, а просто снял со связки один из ключей и передал его Александру Венедиктовичу со словами:
Вот вам ключ от этой квартиры. Ее будут ремонтировать только через неделю, после того, как закончат ремонт в первых двух подъездах. Завтра здесь никого не будет. — Он радушно развел руками: — Пользуйтесь на здоровье! Если вам еще что-нибудь понадобится, то обращайтесь ко мне, я буду в соседнем подъезде.
Завтра мне понадобится только одно: я хочу, чтобы ни вы, ни ваши рабочие мне не мешали.
Нет проблем!
Глава IV ПРЕДЛОЖЕНИЕ
Поговорив с Никольским, Вадик вернулся в свою квартиру и позвонил Дине Кирсановой.
Привет, — сказал он, когда Дина сняла трубку. — Как дела?
Никак, — равнодушно ответила она.
Тебе жарко? Можешь не отвечать, я и сам знаю, что жарко. У меня за окном термометр висит, на нем двадцать восемь градусов. Это в тени, — уточнил Вадик, — значит, на солнце будет почти сорок!
Почему?
Потому что на открытом солнце жарче, чем в тени, ровно на одиннадцать градусов.
Какой ты у-умны-ый, — с иронией в голосе произнесла Дина. — А что ты еще знаешь?
Еще я знаю, что яичница жарится при температуре пятьдесят градусов. Когда путешественники идут в пустыню, они никогда не берут с собой сковородки, а жарят яичницу прямо на камне, который раскалился на солнце до пятидесяти градусов.
Во-первых, — поучительным тоном сказала Дина, — я не знаю насчет сковородок, но когда путешественники идут в пустыню, они наверняка не кладут в рюкзаки яйца, потому что по дороге эти яйца протухнут. А во-вторых: если ты хочешь, чтобы я в десятый раз поздравила тебя с первой опубликованной фотографией, то так и скажи, а не морочь мне голову своими градусами.
«Так, все ясно, она встала сегодня не с той ноги, значит, придется ее уговаривать»,—решил Вадик и ответил ей в том же тоне:
Во-первых: это не моя фотография, а наша, во-вторых: градусы тоже не мои, а погодные, и в-третьих: я звоню совсем не поэтому. У меня есть тонна мороженого, цистерна холодного сока и мысль пойти на пляж, чтобы поговорить об очень серьезных и важных делах.
