В поисках Аляски - [60]

Я снова покашлял и попятился, мы с Орлом приближались к гостиной, словно танцуя танго.

— Да, и он не спит по ночам, все думает об Аляске, — добавил я и вытянулся в полный рост, пытаясь загородить своими не слишком широкими плечами то, что происходило в гостиной. — Понимаете, они очень дружили.

— Это я знаю, — сказал преподаватель, а в гостиной скрипнули по паркету кроссовки Полковника.

Орел вопросительно посмотрел на меня и попытался обойти. Я поспешно сориентировался:

— По-моему, у вас там горелка не выключена. — И показал на сковороду.

Орел резко развернулся, посмотрел на горелку, которая, очевидно, была выключена, и бросился в гостиную.

Пусто. Он снова повернулся ко мне:

— Майлз, ты что-то затеял?

— Нет, сэр, честное слово. Я хотел о Чипе поговорить.

Он скептически выгнул брови:

— Ну, я понимаю, что близкие друзья Аляски сейчас очень подавлены. То, что произошло, ужасно. И ничем это горе не унять, да?

— Да, сэр.

— Я очень сочувствую Чипу. Но школа — это крайне важно. Я уверен, что Аляска хотела бы, чтобы он продолжал учиться, как и раньше.

Не сомневаюсь, подумал я. Я поблагодарил Орла, и он пообещал как-нибудь все же угостить меня тостом с яйцом, что меня, откровенно говоря, напугало: я боялся, что теперь он объявится в нашей комнате со своим угощением и застанет нас, когда мы курим и когда Полковник будет потягивать водку с молоком из огромной канистры.

Когда я был на полпути к общагам, ко мне подбежал Полковник:

— Все прошло безупречно, особенно это твое «у вас там горелка не выключена». Если бы ты это не придумал, мне была бы крышка. Хотя, наверное, придется ходить на латынь. Тупой язык.

— Взял? — поинтересовался я.

— Ага, — ответил он. — Взял. Надеюсь, сегодня он ему не понадобится. Хотя он наверняка ничего и не заподозрит. Кому может прийти в голову алкотестер своровать?

В два ночи Полковник выпил шестую рюмку водки, скорчил рожу и принялся неистово тыкать пальцем в бутылку «Маунтин дью», который пил я. Я передал, и он сделал огромный глоток.

— Не, завтра, наверное, я снова не смогу пойти на латынь, — сообщил он. Слова его звучали нечетко, словно у него язык распух.

— Еще одну, — попросил я.

— Ладно. Но не более того. — Полковник налил немного водки в бумажный стаканчик, проглотил, стиснул зубы и сжал руку в маленький кулачок. — Господи, какая мерзость. С молоком куда лучше. Я надеюсь, ноль двадцать четыре уже есть.

— Надо выждать пятнадцать минут перед тестом, — напомнил я: мы скачали инструкцию к прибору с Интернета. — Ты чувствуешь, что пьян?

— Если мерить опьянение печеньем, то я — «Феймос Эймос».[12]

Мы посмеялись.

— Прикольней было бы «Чипс Аой», — сказал я.

— Прости, я уже не в форме.

Я держал в руке алкотестер, изящный серебристый приборчик размером с небольшой пульт управления. Под жидкокристаллическим экраном располагалась маленькая дырочка. Я подул. «0,00», — сообщила машинка. Значит, работает.

Через пятнадцать минут я отдал его Полковнику.

— Дуй изо всех сил как минимум две секунды, — велел я.

Он посмотрел на меня:

— Как хорошо, что ты хоть этого Ларе не сказал, когда вы телик смотрели. Понимаешь ли, Толстячок, «подуть в свистульку» — это просто эвфемизм такой для минета, на самом деле никто не дует.

— Заткнись и дуй давай, — огрызнулся я.

Полковник надул щеки и начал дуть в отверстие — с силой, долго, даже покраснел.

0,16.

— О, нет, — ужаснулся Полковник. — О господи!

— Ты две трети пути преодолел, — попытался подбодрить его я.

— Да, но если отсчитывать до блевоты, то уже три четверти.

— Но столько выпить точно можно. Она же выпила. Давай, неужто ты девчонку не перепьешь?

— Давай «Маунтин дью», — стоически сказал Полковник.

И тут вдруг я услышал шаги в коридоре. Шаги! Мы ждали до часу ночи и только потом включили свет, рассчитывая, что все к этому времени будут уже десятый сон видеть — ведь был даже не выходной, — и тут шаги, черт возьми. Полковник сконфуженно посмотрел на меня, а я быстро выхватил у него алкотестер и спрятал его между диванными подушками, потом убрал бутылку с водкой и стаканчик за «ЖУРНАЛЬНЫЙ СТОЛИК», мои руки ни на секунду не останавливались, я достал из пачки сигарету и закурил, в надежде, что дым перекроет запах спиртного. Я выдыхал дым сразу, стараясь поскорее наполнить им комнату, и я уже готов был снова сесть на диван, когда в дверь трижды постучали. Полковник смотрел на меня во все глаза — он начал воображать себе малообещающее будущее, которое его ждет, я прошептал: «Плачь», а Орел уже повернул дверную ручку.

Полковник сгорбился, свесив голову между колен, у него затряслись плечи, а я обнял его — в таком виде нас и застал Орел.

— Простите, — начал я, прежде чем он успел что-либо сказать, — ему сегодня особенно плохо.

— Ты что, куришь тут? — вопросил Орел. — В комнате? Через четыре часа после наступления комендантского часа?

Я бросил сигарету в полупустую баночку колы:

— Прошу прощения, сэр. Я это чтобы не заснуть и не оставить его одного.

Орел пошел к нам, а Полковник попытался разогнуться, я надавил ему на плечи, чтобы он этого не делал — если бы Орел учуял запах, нам бы точно пришел конец.

— Майлз, — сказал он. — Я понимаю, вам сейчас тяжело. Но вы должны уважать правила, принятые в нашей школе, в противном случае вас придется перевести в другое учебное заведение. Завтра жду тебя в суде. Чип, тебе какая-нибудь помощь нужна?