В погоне за «старым соболем» - [47]
В трубке радиотелефона слышны звуки разрывов, команд, ругань, и голос командира боевого охранения сообщает, что на подступах к мосту обнаружена артиллерийская батарея и подбит танк фельдфебеля Мунца.
Первый серьезный очаг сопротивления.
Танковые батальоны, двигаясь широким клином, стараются взять польскую батарею в клещи.
Офицеры связи вызывают авиацию, и два «Мессершмитта 109» кружат над батареей, поливая ее огнем из пушек и пулеметов.
Замолкает одно орудие, второе. Батальон обер-лейтенанта Кинцеля устремился к мосту.
Нуш подогнал бронетранспортер к разбитому немецкому танку. Рядом лежали трупы танкистов в обгорелых комбинезонах.
Штифке осторожно коснулся обожженной взрывом башни. На пальцах остается черный, жирный нагар.
И десяти метрах от него плещется Висла. Мост в руках немцев. И до подхода главных сил его надо удержать.
Автоматчики из роты сопровождения подвели к полковнику пленного польского поручика. Мундир поручика изорван, губы разбиты в кровь, простреленная правая рука безжизненно повисла. Поляк красив. Гордо вскинутая голова, белокурые вьющиеся волосы, темно-серые большие глаза. И удивительно похож на обер-лейтенанта. Если одеть пленного поручика в мундир немецкого танкиста, получится вылитый Кинцель.
А вот и сам обер-лейтенант. Подошел, козырнул полковнику, уставился на пленного и оторопел, пораженный таким сходством. Некоторое время обер-лейтенант переминался с ноги на ногу и, ничего не придумав, решил исправить ошибку природы и восстановить приоритет арийско-нордической расы. Он подскочил к пленному и ударом кулака сбил его с ног. Поляк нашел в себе силы встать, опираясь о землю здоровой рукой.
Но обер-лейтенант с остервенением пинал поручика ботинком, не позволяя ему подняться. Автоматчики улыбались, наблюдая, как резвится их командир батальона. Штифке хотел прекратить эту дурацкую, по его мнению, игру, затеянную Кинцелем.
Но поляк опередил полковника: с нескрываемой гримасой презрения на залитом кровью и слезами лице, он звонко выкрикнул:
— Швабы — свиньи, свиньи, свиньи…
Штифке отвернулся и направился встречать командира корпуса. За спиной коротко пророкотали автоматы.
И вновь бригада Штифке неудержимо движется вперед. Скоро Варшава.
— Поесть бы супу с клецками, горяченького,— бурчит Нуш.— От сухого пайка у меня рези в желудке.
— Кончится кампания, и ты так отощаешь, что толстуха Хильда тебя не пустит домой,— пошутил ефрейтор Штуммель.
— Заткнись, заморыш,— прошипел Нуш, сдув струйки пота, скользившие по губам.
В нескольких километрах от Варшавы полк гусар в парадной форме атаковал в конном строю батальон Кинцеля.
Потрясенный беспримерной дерзостью и бесполезностью этой атаки, Штифке, затаив дыхание, наблюдал в бинокль, как гибнут под пулеметным огнем и гусеницами танков отчаянные всадники.
В наушниках, захлебываясь от смеха, обер-лейтенант открытым текстом докладывал ему: «Господин полковник! Потеха. Пшеки свихнулись и пытаются меня перерубить вместе с танком». «Дави их, Ганс, дави»,— в возбуждении кричал он своему механику-водителю.
Штифке опустил бинокль и выключил радиотелефон.
А к Варшаве, участь которой была решена, со всех сторон двигались бронированные колонны вермахта.
ХОД КОНЕМ
I
— Пора, други мои, на боковую,— зевая и потягиваясь, сказал Рендич. — Денек завтра предстоит веселенький. Митенька, я постелила вам на диване. Спокойной ночи.
— Да, да благодарю, спокойной ночи,— кивнул Угрюмов.
Не отрываясь, он читал рукопись Изотова, крутил пальмами потухшую папиросу, не замечая, что рассыпает по столу крошки табака.
Ольга улыбнулась, ожидая, что он обернется в ее сторону. Но он не обернулся, и Ольга, вздохнув, направилась в спальную.
— Неплохо и дальше поиграть в кошки-мышки с Иваном Маркеловичем, ближе познакомиться с его братцем комдивом РККА, но неожиданно изменилась ситуация,— рассуждал Рендич, ворочаясь на раскладушке и поправляя сползавшее на пол одеяло.— О, ситуация — капризная дама. Она не любит медлительных и мстит им жестоко… Из Оружейной палаты, куда Изотов хочет поместить булатную саблю, нам ее, Митя, ни за какие коврижки не добыть. Ты, полуночник, спать думаешь? — недовольным голосом буркнул он.
Угрюмов встал, выключил свет.
— Спи. Я на кухне посижу.
За окном робкие проблески рассвета вспугнули ночь. В приоткрытую дверь доносилось похрапывание Рендича. Дмитрий Павлович курил, думал, вспоминал. Его судьба и судьбы других людей перехлестнулись, как стальные нити жесткого троса. Он окунулся в прошлое, словно в холодный омут, и, выскочив на берег, мчался, содрогаясь от озноба, подальше от этого страшного места.
Все довелось ему испытать в том прошлом: радость побед и стыд поражений, страх погони, ужас смерти. Он убивал, и его пытались убить. С такими, как Изотов, он встречался в бою, лицом к лицу. Сегодня ему предстояло действовать в иной роли, придуманной и подготовленной Рендичем.
Бывший кавалергард русской армии должен был на время стать квартирным вором.
II
Угрюмов, спрятавшись за деревом, наблюдал за окном квартиры Изотова, откуда Виктор должен был ему подать условный сигнал: выбросить в форточку пустую папиросную коробку. В нескольких метрах от дома стоял автомобиль. Возле него Ольга.
Влиятельный богач, его жадные до наследства дети, погрязший в грязных делишках князь, посвящённый в хозяйские секреты дворецкий, местный доктор, невероятно красивая баронесса и знаменитый сыщик. Нечасто подобная компания собирается в уездном городе. И ещё реже всё заканчивается жутким убийством. Сможет ли граф Соколовский на этот раз справиться в крайне запутанном деле? Графу необходимо разобраться в сложных семейных конфликтах, справиться с собственными демонами, пробиться сквозь тьму предположений и суеверий.
От автора Книга эта была для меня самой «тяжелой» из всего того, что мною написано до сих пор. Но сначала несколько строк о том, как у меня родился замысел написать ее. В 1978 году я приехал в Бейрут, куда был направлен на работу газетой «Известия» в качестве регионального собкора по Ближнему Востоку. В Ливане шла гражданская война, и уличные бои часто превращали жителей города в своеобразных пленников — неделями порой нельзя было выйти из дома. За короткое время убедившись, что библиотеки нашего посольства для утоления моего «книжного голода» явно недостаточно, я стал задумываться: а где бы мне достать почитать что- нибудь интересное? И в результате обнаружил, что в Бейруте доживает свои дни некогда богатая библиотека, созданная в 30-е годы русской послереволюционной эмиграцией. Вот в этой библиотеке я и вышел на события, о которых рассказываю в этой книге, о трагических событиях революционного движения конца прошлого — начала нынешнего века, на судьбу провокатора Евно Фишелевича Азефа, одного из создателей партии эсеров и руководителя ее террористической боевой организации (БО). Так у меня и возник замысел рассказать об Азефе по-своему, обобщив все, что мне довелось о нем узнать.
Продолжение приключений Сеньки Козыря и его подельников в Томске — сибирских Афинах.
Знаменитая писательница, автор детективов Агата Кристи переживает сложный период: она потеряла мать – близкого ей человека, а муж тем временем увлекся другой женщиной и хочет оставить семью. Новая книга не пишется, одолевают горькие мысли, и в этой ситуации видится только один выход. Миссис Кристи в отчаянии, ей кажется, что она теряет связь с окружающим миром. Ее не покидает ощущение надвигающейся опасности… Однажды писательница спускается в лондонскую подземку, и чья-то рука подталкивает ее к краю платформы.
«Мертвецам не дожить до рассвета» — не просто детектив или триллер, но и книга с философскими рассуждениями о путях и выборе человека в тяжёлых, чуждых его природе условиях. Увлекательный сюжет, в котором присутствуют мистика и оккультизм, переносит читателя в декабрь 1918 года, в самый разгар Пермской наступательной операции Колчака.
Повести и романы, включенные в данное издание, разноплановы. Из них читатель узнает о создании биологического оружия и покушении на главу государства, о таинственном преступлении в Российской империи и судьбе ветерана вьетнамской авантюры. Объединяет остросюжетные произведения советских и зарубежных авторов сборника идея разоблачения культа насилия в буржуазном обществе.