В погоне за облаком, или Блажь вдогонку - [9]

— Ну и куда вы меня везете, господа?

В последнее слово я вложила такой сарказм, что распоследний идиот бы понял, что это никоим образом не уважение, а очень даже напротив.

"Господа" даже не взглянули на меня. Поняли, что мои слова — тонкая издевка.

А когда выехали за пределы города, машин сзади осталось так мало, что среди них я обязательно должна была засечь погоню. Но я ничего не заметила. Чуть шею не свернула, так вглядывалась. Попробуйте оглянуться назад, сидя между двумя "шкафами" на заднем сиденье авто!

В душе заворочался червячок сомнения: а спасет ли меня Артём, хватит ли ему для этого профессиональных навыков? Практики-то у него маловато, все больше в интернете преступников отслеживает, по IP-адресу.

Тоже мне, спецагент! У него невесту уводят, а он!..

Настроение резко испортилось. Хотя оно и без того давно уже было не безоблачным.

До самого последнего мгновения я не понимала, куда меня везут. Даже когда машина въехала на пригорок, окруженный лесом, когда на самом верху показался дом не дом, крепость не крепость, даже тогда ничего не поняла. А потом меня ввели в залу. Иное слово здесь не подходит, именно залу: просторную, с колоннами и лепными вензельками по карнизу. Вот тогда я и вздохнула с облегчением.

Никакое это ни похищение! Нужно доверять первому впечатлению. Розыгрыш. Шутка.

Никаких уси-пуси. Все просто: "Даю тебе час на размышление".

Мда. Лёшка не романтик. Впрочем, это она знала давно. Наверное, для семейной жизни так полезнее: на одном голом романтизме долго не протянешь. В таком случае, с Лёшкой голодное будущее ей не грозит.

Какое-то время Наташа пыталась мыслить трезво. Лёшка прав — она должна хорошенько все обдумать, чтобы потом не было никаких "Извини". Но для того, чтобы обойтись без "Извини", она должна его любить. А ей с ним целоваться противно.

Парадокс. Казалось бы, целоваться всегда приятно. С кем-то лучше, чем с другими, но приятно во всех случаях. Лёшка продемонстрировал: кое-когда поцелуи могут быть пыткой.

То ли тонкие его губы виноваты, то ли сам он — этого Наташа не могла понять. В сущности, какая разница? Главное результат. Которого не то что не было — уж лучше бы так. Результат был, но резко негативный. Боль она испытывала не только во время поцелуя — губы болели еще несколько дней после. Чтобы такого добиться, нужно засасывать их с силой мощного пылесоса. Но она же не мусор!

И не мазохистка. Кто-то, может, и получил бы от такого мытарства удовольствие, но не Наташа. Такое впечатление, что у Лёшки в графе "отношения с женским полом" стоит длинный, во всю жизнь, прочерк. Как тогда, в первую их встречу, боялся к ней прикоснуться, так и теперь боится.

Вернее, не совсем так. Боялся. Боялся до 2 мая.

Когда Наташа пришла к нему в гараж — с корыстными, признаться, намерениями — он стал чуточку смелее. Может, не то что смелее, а настойчивее. Однако на качестве поцелуев это, увы, не сказалось.

А теперь она должна ответить ему "Да" или "Нет". Всего-то.

Что такое Лёшка? Лёшка — это уверенность. Не стоит сомневаться — Лёшка безусловный однолюб. Поэтому всю жизнь Наташа будет уверена в его преданности.

Кроме того, Лёшка — это обеспеченная семья. Парень деревенский, кровь с молоком, никакой работы не чурается. Этот вцепится зубами в единственный шанс — если только он ему выпадет. И уж, конечно, ради единственной своей женщины сделает все, только бы ей было хорошо. В двадцать — мотоцикл. В тридцать машина. В сорок дача. К пенсии — большой дом, полный внуков.

Мда.

Это, надо полагать, играет на "Да".

А что на "Нет"?

Лёшка не умеет целоваться.

С чего начали, тем и закончили. Опять все сводится к поцелуям. Ну не целоваться же она за него замуж идет! Замужество — нечто большее, чем поцелуи.

Да уж. Замужество — это не только поцелуи, но и секс. Настоящий. О котором Лёшка, возможно, не имеет ни малейшего представления. Если он так целуется — не хочется даже представлять, как он любовью занимается. Руки-крюки!

Руки-крюки?

Наталья рассмеялась бы, если бы не… Если бы не его руки.

Что-то неуловимо изменилось. Она сама не знала что. Но Лёшка с некоторых пор стал другим. Уже не Лёшка. Лёша.

Он всего-то провел рукой по ее волосам, коснулся ушка — этого ей хватило, чтобы понять: Лёшка вырос. Нет больше прежнего Лёшки. Есть Лёша. Взрослый. Новый. Другой. И руки у этого другого другие. Совсем уже не корявые, как раньше. Это Лёшка не обнимал — царапал. А Лёша умеет одним прикосновением отправить женщину в долину грез. Вот тебе и руки-крюки.

Теперь в его руках можно разомлеть. В его руках можно утонуть. Нет, он не позволил бы Наталье утонуть. Его руки спасли бы ее из любой бездны.

Но ты же сам стал бездной, Лёшка! Прости — Лёша. Взрослый, настоящий. Лёша.

Ну что? Народ для разврата собрался?

Наталья прислушалась к себе. Собрался. Никаких сомнений. Тогда поехали.

Розыгрыш. Я же говорила, все это розыгрыш! В таком красивом месте мне априори не может ничего угрожать.

Это мне сразу так показалось. Потому что опять же красота — страшная сила. Даже если красива не женщина, а дом. А домик и впрямь знатный. Классный домик. Избушка такая. Без курьих ножек. Зато в лесу, хоть и не глухом. Природа вокруг — просто ух! И домик сказочный.