В погоне за неведомым - [2]

В августе 1893 года измученный отец уезжает в деревушку Фурбери, где семья Мишеля сняла уединенный домик, окруженный обширным садом. К дому примыкал флигелек для приезжих. Именно в этом флигеле писатель устроил рабочий кабинет. Сельский покой, приятная для души обстановка, дружеские отношения с сыном и его женой — все способствовало хорошему настроению Верна-старшего, и работа (а писатель приехал с рукописью «Антифера») пошла. Намереваясь погостить у сына с десяток дней, Жюль в итоге прожил в Фурбери более месяца. За это время был полностью закончен первый том и написана значительная часть второго.

С января 1894 года публикацию «Антифера» начал этцелевский «Магазэн д'эдюкасьон…», а в августе и ноябре у Ж. Этцеля-младшего вышли отдельные издания романа.

Еще загадочнее сюжет «Тайны Вильгельма Шторица», где ведется настоящая охота за невидимым противником. Вообще говоря, роман этот заметно отклоняется от магистральной линии верновского творчества: быть предельно реалистичным даже в выдумке. Любое техническое новшество, любое открытие или изобретение находят у мастера приключенческой литературы как научное, так и конструктивное объяснение. И вдруг такой «реалистический фантаст» берется за откровенно сказочный сюжет, к тому же разработанный уже другим знаменитым сочинителем,— естественно, литературоведы обратили внимание на то, что за четыре года до Верна (а «Тайна Вильгельма Шторица» написана в 1901 году) появился «Человек-невидимка» англичанина Г. Дж. Уэллса. Влияние этого произведения на французского литератора бесспорно. Правда, и Уэллс не был оригинален. Попытку дать научное объяснение невидимости использовал в рассказе «Кем оно было?» американский писатель-романтик Фиц-Джеймс О'Брайан еще в 1859 году. Но вряд ли Жюль Верн слышал об этом произведении. Иное дело — роман Уэллса. Его-то автор «Вильгельма Шторица», безусловно, знал, и притом — близко к тексту, в чем легко убедиться даже при беглом сравнении обоих сочинений. Многое в них совпадает: от сюжета до отдельных деталей (скажем, место действия — несуществующий городок; попытка поймать невидимку, окружив его со всех сторон; убийство главного героя; «проявление» невидимого тела после смерти и т. д.). Не будучи знатоком ни биологии, ни оптики (а именно с позиций этих наук излагал свою концепцию невидимости Уэллс), Жюль Верн просто-напросто соглашается в общих чертах с идеей своего предшественника. Правда, перенос действия «Тайны Вильгельма Шторица» в восемнадцатый век потребовал некоторой коррекции в процедуре обретения невидимости, но это — мелочь, притом что читатель в любом случае не посвящается в тайны биофизических процессов. Так, уэллсовский Гриффин объясняет: «Существенной частью моего опыта являлось помещение прозрачного предмета между двумя лучеиспускающими центрами, производящими нечто вроде вибрации в эфире… Нет, это не рентгеновские лучи. Я не знаю, давал ли кто описание тех лучей, о которых я говорю, но, во всяком случае, их существование не подлежит сомнению». И только потом следуют «вещество для обесцвечивания крови» и «некоторые процедуры». У Верна Шториц «обладает веществом, которое, будучи проглоченным, оказывает необходимое действие»… «Попытки обоих авторов объяснить каким-то образом это явление (невидимость.— А. М.) ни к чему не приводят. Мы остаемся в области чудес, и если несовершенство системы Гриффина забавно, безупречность системы Шторица вполне допустима, тем более что романист благоразумно отнес время действия к 1757 году, то есть к той эпохе, когда теории Месмера заставили поколебаться многие умы и сверхъестественные явления никого не удивляли»[3]. Общим для обоих авторов был и скепсис в отношении благоприятных свойств невидимости. Не случайно, что Гриффин и Шториц изображены совершающими действия, антигуманные в принципе. Не случаен и трагический конец обоих антигероев.

Существенное различие двух фантастических произведений в другом. Уэллс, как единодушно признает критика, использовал сказочный сюжет для разговора о реальных социальных проблемах. Француз не был охоч до подобной проблематики. Его привлекало другое: «Жюль Верн усмотрел в этом повод для географического исследования, позволившего излить поэтические чувства, которые он питал к Венгрии… Обстановка сумеречного XVIII века, внимавшего то таинственным легендам средневековья, то первым достижениям естественных наук, а также атмосфера Венгрии исподволь заставляют поверить в правдивость этой истории…»[4] Жан Жюль-Верн характеризует «Тайну Вильгельма Шторица» в целом как «роман настроений».

Необходимо отметить еще и следующее: в по-британски сдержанном «Человеке-невидимке» не найти каких-либо личных мотивов, тогда как на страницах французского романа они отчетливо проявляются; кроме отмеченной уже привязанности автора к милой его сердцу Венгрии, это — и нежнейшая дружба двух братьев, и описание одного из собственных жилищ Ж. Верна под видом дома Родерихов, и антинемецкие (антипрусские) выпады и убийственная антикатолическая ирония…

Кстати, последнее, по мнению многих исследователей, объясняет, почему оконченный в 1901 году роман был напечатан только после смерти автора в 1910 году, причем сначала газетой «Журналь» (с 15 июня по 13 июля), а только потом, в октябре и ноябре — у Этцеля. Верновский издатель просто-напросто не пропустил роман в первоначальном варианте. Он потребовал существенных переделок. В частности, время действия было перенесено в XVIII столетие — редкий для Ж. Верна случай; обычно его герои обживают самое недалекое прошлое. Сохранилось письмо Мишеля Верна издателю, датированное 1913 годом, где в числе прочего можно прочесть: «Для Шторица вы пожелали такой значительной вещи, как изменение времени действия романа. К такой задаче я не питал никогда особого пристрастия, да и сейчас еще не вижу в этом особого смысла»