Димушко, поддерживаемый управляющим, воспрянув духом, ведет борьбу с зачинщиками похода против него.
Завод переживает тревожные дни. То и дело вспыхивают пожары. В одну неделю насчитывают до двадцати поджогов. Не успеют потушить один пожар, как в набатный колокол уже снова звонят и облака зловещего дыма плывут по небу то в одном, то сразу в двух местах. Это стараются клевреты Димушки.
А сам он, рассчитывая на темные массы, пускает слух, что поджигают те, кто занимается «политикой». К разряду этих людей он относит всех, к кому не благоволит или кого считает своим врагом.
И вот по заводу бежит стоустая молва:
— Политика поджигает! — говорят старики да бабы, в воображении которых политика — своего рода баба-яга, колдунья и от дьявола.
— А вы ее, политику-то, видели? — насмешливо спрашивает молодежь.
— Мы-то не видали… Но говорят, что у нас многие записались к политике… Оттого и бунт затеяли… Политика против управителя идет…
Народ, всполошенный пожарами и доведенный до паники, теряется и не знает, что предпринять.
Димушко, не меняя тактики, доносит начальству: пожары, бунт, погибаю!
Рано утром завод оглашает бой барабана — в него вступает воинская команда… Вслед за ней прибывают власти: окружной инженер, судебный следователь, исправник и отряд урядников и стражников. Власти останавливаются в доме управителя, а для постоя солдат и стражников отводится свободное заводское здание.
Солдаты с ружьями на плечах разгуливают по заводу, а стражники-ингуши в папахах, с плетками гарцуют на конях по улицам.
Завод замер и ждет событий.
Все рабочие собираются в прокатном цехе и твердо решают никого единично не выдавать.
— Дело общее, и если придется пострадать, так пусть всех карают.
Приезжие власти являются в заводскую контору и начинают требовать туда для допроса рабочих поодиночке. Рабочие посылают к ним депутацию с докладом, что будут отвечать только все или изберут для этого уполномоченных, за показания которых будут отвечать все.
Тогда власти в полном блеске своих мундиров и под охраной солдат чинно выходят к рабочим.
В толпе рабочих водворяется жуткая тишина.
— Стрелять будут! — кричит кто-то в толпе.
Но одинокий голос смолкает, и рабочие, не шелохнувшись, как бы застыли на местах.
Приближаются власти и видят не только мирных, а даже трепещущих перед ними рабочих, и дело приходит к концу.
— Из-за чего у вас беспорядки? — спрашивает окружной инженер.
Из толпы рабочих выделяются двое и отвечают:
— Никаких беспорядков нет.
— А зачем собрались?
— Просим управителя уволить.
— За что?
Вся толпа, как один человек, гремит:
— Житья нет… Замучил… Издевается над нами…
— Тише! Тише! — кричит пристав.
А рабочие гудят в голос:
— Уберите его! Он — поджигатель… Все мы извелись через него. Он — взяточник… Нам житья от него нет… Уберите его!..
— Хорошо, будет у вас новый управитель, — говорит окружной инженер.
Власти поворачивают обратно и удаляются, а рабочие тоже расходятся по домам.
Димушко уничтожен.
Через несколько дней приезжает его заместитель.
Завод оживает, снова дымят трубы, звонко кричат гудки, рабочие берутся за труд.
Около месяца на заводе течет тихая жизнь, и народ отдыхает от пережитых тревог и многолетнего гнета. Затем веет холодом реакции, и начинается возвращение к старому режиму, а полицейские власти делают обыски, аресты и высылки. Передовые и лучшие люди из заводского персонала покидают родину…
Чем дальше уходит время от светлых и радостных событий, тем мрачнее и безотраднее становится жизнь на заводе.
Подъем духа среди темных в массе и необъединенных рабочих быстро падает. Каждый прячется, как улитка, в свою скорлупу. Начинается рознь там, где нужен дружный отпор.
Заводские власти не дремлют, верно учитывая момент.
Сокращается действие завода, уменьшаются расценки, более сознательные рабочие выкидываются за борт, а объяснение всему — кризис, беспорядки, забастовки…
Жизнь течет тихо, как сонная река, рабочие рабски покорны, а на заводе зачем-то учреждается охрана из ингушей.
Передовые рабочие и двое-трое из служащих стараются внести бодрость, вдохнуть энергию, но усилия пропадают, разбиваясь, как волны об утес.
— Зачем пали духом?
— Ничего теперь не сделаешь… Жмут кругом… На их стороне сила.
— Не сдавайтесь, а действуйте… Союз устраивайте… — Узнают — уволят… А ингуши? Такой покажут союз…
На этом все и оканчивается.
Подходит событие — двухвековой юбилей завода.
Ожидается приезд на празднество одного из владельцев завода и какого-то сановника министерства.
Экскурсии на Урал владельцев, министерских чиновников, иногда целых комиссий повторяются ежегодно и вносят в серенькую, монотонную заводскую жизнь некоторое разнообразие.
Приезд на завод столичной персоны составляет событие: прежде всего — помпезные встречи, затем прогулки по заводу, поездки по рудникам, выдача рабочим «на водку», обеды с музыкой и финал — торжественные проводы.
Известие о приезде производит на администрацию более сильное действие, чем предупреждение о приближающейся опасности от холеры. Всюду начинается чистка годами накопленных нечистот и мусора. Идут приготовления также к приему. Десятки рыбаков ловят в пруду больших щук и поставляют их на управительскую кухню, где готовятся обеды для сановных гостей. Жены служащих с болью в сердце приносят на кухню откормленных индюшек, которым прочилась совсем не такая участь.
