В плену у мертвецов - [55]

«Похваляетесь борьбой с пацанами, которые ехали защищать стариков-чекистов и красных партизан, сидящих в латвийских тюрьмах за то, что храбро воевали в Отечественную войну. Вам не стыдно?»

«Нет. Мы пытались остановить ваших, но вы всё равно лезли напролом, как камикадзе-самоубийцы. Только тогда мы сообщили латвийцам. Мы выполнили свой долг».

«И когда подослали к нам под видом русского предпринимателя из Эстонии вашего провокатора, он предлагал нам „взорвать что-нибудь в Прибалтике“, тоже долг выполняли».

«Нет, это не мы, мы таким промыслом не занимаемся, – а что приходили, предлагали взорвать?» По тону Кузнецова не определишь, – врёт он или нет. Он мог бы и заорать: «Да, посылали, и что?! Куда ты теперь с этим жаловаться пойдёшь, „вождь“, попавший в плен?»

«В самом конце октября бывший член НБП Михаил Сарбучев привёл в штаб некоего „Валентина“ из Эстонии, тот якобы хотел дать денег за публикацию своих нескольких статей о положении русских в Эстонии, но предложил взорвать, и ребята тотчас насторожились».

«Бывает», – равнодушно констатировал Кузнецов. Латвийцам информацию мы передавали, а Валентина не подсылали".

«Предали своих.. Вы, как вы любите повторять, наследники чекистов, сдали пацанов, ехавших провести мирную акцию в защиту чекистов! Какие вы чекисты, Михаил Анатольевич, вы охранка! Чекист – это Дзержинский, он просидел большую часть жизни в тюрьмах, вы – охранка, слепо защищающая любой режим…»

Кузнецов дал по мобильному телефону приказ остановиться передней «Волге», в ней ехали больной от выпитого Эдуард Вадимович и майор Юсуфов, а между Юсуфовым и неизвестным мне барнаульцем на заднем сидении был зажат Сергей Аксёнов. Мы переменили «Волгу» только потому, что подполковнику хотелось, что б я послушал «его кассету». В первой «Волге», куда мы уселись вначале, магнитофон барахлил, тянул окончания. Мне дали послушать чекистские шлягеры. «Глеб Жеглов и Володя Шарапов…», ещё я запомнил шлягер с припевом: «ЧЕКА, она была во все века» «Ну как?» – спросил, поворачивая ко мне длинное лицо, Кузнецов. «Говно, – сказал я, – такая себе попса для комитетчиков среднего звена. Ваши лейтенанты так гоняют откровенный блатняк. А Вам, Михаил Анатольевич, пора привыкать к другим вкусам, скоро станете эфесбешником высшего звена. Вам за меня, за взятие заимки одну звезду так уж точно прибавят».

«Мне не нужны звёзды, – высокомерно сказал Кузнецов – Какие хочу все есть».

«Да», – поддержал его Кондратьев умеренно подобострастно. «У Михаила Анатольевича хватает и звёзд и наград».

«Значит всухомятку стараетесь», – съехидничал я.

«Ну зачем же, – сказал Кузнецов, – отпуск вот дадут. А то я шесть месяцев дома не бывал, всё национал-большевиков по России ловил».

Я запомнил эти его шесть месяцев. Отсчитывая назад, это означало, что он не был в Москве март, февраль, январь, декабрь, ноябрь, октябрь. Получалось, что в октябре он, по всей вероятности, последовал за мной в город Красноярск, а в ноябре ждал меня в Барнауле. Вероятнее всего под его командованием допрашивали (или он сам допрашивал) Виктора Золотарёва в ночь с 17 на 18 ноября. Подполковнику не терпелось в Москву, его заебало ездить за мной по России, он хотел вышибить из Золотарёва, моего проводника по Алтаю такие показания, которые позволили бы немедленно арестовать меня. И Кузнецов и его заплечные перестарались в своём нетерпении. Золотарёв умер от побоев. И тогда Виктора выбросили из окна. Только что я прочёл в «Коммерсанте», что один из подозреваемых в деле об исчезновении абитуриенток Алтайского университета выпал из окна во время следствия. Получается, что у них там в Барнауле модно, чтобы подследственные вываливались из окна. В одном отдельно взятом Алтайском крае такая мода? Нет, автор книги «Солнцевская братва», адвокат, утверждает что выброс трупа из окна – любимый метод конторы. Чтобы замести следы уже происшедшего убийства или пыток.

Машина пожирала мёрзлую ранневесеннюю дорогу, жирофары исправно крутились. Всё живое с ужасом прижималось к обочине. ФСБ везёт государственных преступников, и главный преступник я.

Кузнецов ехал после отличной отходной пьянки, которую ему устроили в Барнаульском ФСБ. Я пришёл к этому заключению исходя из состояния Эдуарда Вадимовича, и присовокупив к уликам огромную ногу марала, заднюю ножищу замеченную мною в УАЗике, в котором нас доставили в Горно-Алтайск из Усть-Коксы. Вечер и часть ночи барнаульцы и четверо москвичей бухали водку и жрали мясо. Протокол о задержании составлял одинокий непьющий Юсуфов, да и он исчез быстро. Они праздновали поимку государственных преступников. На самом деле они жестоко обломились с поимкой. Я сам слышал, как лейтенанты ФСБ недовольно обменивались мнениями, закуривая, после того как обыск на пасеке не дал никаких результатов «Опять неудача!», – сказал один другому зло. «Всю ночь не спали, в такую даль тащились… и даже ножа перочинного не нашли!»

Кузнецов ехал однако как победитель, переваривал мясо и пережигал водку. И беседовал со мной как с пленной добычей. Я был у него в меню – заключительное сладкое блюдо, десерт.