В плену страстей - [28]

Калеб перевернулся на бок и открыл один глаз.

Сквозь красный туман он увидел черную, похожую на призрак фигуру, которая, казалось, бесшумно приплыла ниоткуда и присела отдохнуть рядом с ним. Проклятие! Он, должно быть, умирает, а стервятники слетаются, чтобы добить его! Будь проклята Рэн и ее злорадный смех! Смех, как у Сирены в те давние дни в море! Какой позор! С ним, Калебом ван дер Рисом, не могло такого случиться. Подобное могло произойти с кем угодно, только не с ним.

– Лежи спокойно, – прошептал «призрак». – Я схожу в дом за помощью.

Собрав все силы, Калеб снова попытался встать на колени и протянул Саре дрожащую руку.

– Нет, – прохрипел он, – не ходи в дом. Через несколько минут со мной все будет в порядке.

Сара помогла ему сесть и устроилась рядом на корточках, обхватив руками колени. Странные эти Ван-де-Рисы! Кто бы мог подумать, что такого мужчину, как брат Рэн, могут мучить припадки? Ожидая, пока Калеб придет в себя, Сара вновь погрузилась в горестные раздумья. Как ей теперь быть?

Всего лишь за несколько часов вся ее жизнь перевернулась. Сара бросилась в объятия Малькольма с теплившейся в сердце надеждой, и они занялись любовью. А когда она решила, что он выбросил из головы глупые мысли о Рэн и понял, что любовь Сары гораздо важнее, чем женитьба на богатой наследнице, Малькольм разбил ее мечты. Он без всяких обиняков заявил, что они больше не увидятся, если только на его свадьбе с Рэн. Он обнимал Сару и говорил, что их любовная связь была лишь восхитительным развлечением, но сейчас все кончено, он женится на Рэн. А потом Малькольм нанес последний удар: когда Сара пригрозила открыть все Рэн, он просто рассмеялся. Рассмеялся! Он сказал, что если Сара хочет очернить свое доброе имя, то ему все равно, но это будет слишком глупо с ее стороны и ничего не даст. Тогда Сара пообещала рассказать Ригану ван дер Рису, какой Малькольм бабник, на что Уэзерли заявил, что мужчина всегда поймет слабости другого мужчины, тем более, если привлекательная молодая девушка сама на него вешается. Кроме того, мужчина никогда не станет покупать корову, если есть бесплатное молоко.

Но хуже всего было то, что, когда Сара попробовала рассказать Рэн о своей связи с Малькольмом, Рэн смеялась до тех пор, пока по щекам не покатились слезы. Малькольм – ее Малькольм – никогда не посмотрит на другую женщину! И вообще, от него не будет никакой пользы пуританам и фанатикам. А в заключение Рэн дружески заверила Сару, что когда-нибудь она встретит такую же любовь, как у нее с Малькольмом. «Малькольм такой чудесный, – с улыбкой проговорила Рэн, – он насквозь видит все женские хитрости и остается верен мне».

И совершенно добило Сару воспоминание о том, что вчера за ленчем Калеб ван дер Рис абсолютно не реагировал на ее заигрывания. Он не отводил восхищенного взгляда от Рэн, и каждый раз, когда та обращалась к нему, его темные жгущие глаза с густыми ресницами радостно вспыхивали.

Сейчас Сара без особого интереса следила, как лицо Калеба принимает естественный цвет, а дыхание нормализуется. Ее собственное будущее рисовалось в таких мрачных тонах, что у девушки не было ни желания, ни сил волноваться из-за страданий Калеба. Она гадала, что же ждет ее впереди, и была твердо уверена только в одном: ее родители не собираются возвращаться домой, но не хотят говорить, куда отправятся. Что-то здесь не так… Сара никогда прежде не видела отца таким встревоженным, а мать такой испуганной. Что бы они ни задумали, но Тайлер Синклер тоже замешан в этом. Вчера вечером Стоунхамы и он уединились в библиотеке и засиделись далеко за полночь. Сегодня за завтраком Маргарет выглядела так, будто всю ночь не смыкала глаз, а отец был очень резок, почти груб. Но самое удивительное то, что плохое настроение отца, казалось, не имело ничего общего с ее проделками в академии.

– Думаю, что уже могу встать, – сказал Калеб, опираясь на руку Сары и поднимаясь на ноги.

Он побледнел от усилий, но потом его лицо обрело нормальный цвет. Сара заставила себя вернуться в настоящее и тихо, почти шепотом, проговорила:

– И часто тебя поражают такие приступы?

– Приступы? – переспросил Калеб сквозь зубы. Он пригладил сильной рукой темные волосы, стараясь понять, что Сара имеет в виду. Приступы!

– Только когда я гуляю в саду до полудня, – ответил он, пытаясь изобразить на лице улыбку.

– Понятно, – сдержанно произнесла девушка. – Тебе, наверное, нужно послать за доктором или выпить чая на травах. Ты сможешь дойти до дома?

Припадки! Приступы! Боль отступила, и Калеб почувствовал себя лучше. Он предложил Саре руку и обаятельно улыбнулся.

– Это мой крест вот уже много лет. Эти приступы бывают особенно сильными, когда рядом находится женщина, которая, как правило, все истолковывает неверно: считает мои припадки результатом своего очарования.

Сара прищурила голубые глаза.

– Ты такой же бестолковый, как и твоя сестра, – фыркнула она и пошла прочь, понимая, что мужчина, оставшийся за спиной, только что ее одурачил.

При упоминании Рэн глаза Калеба потемнели, он споткнулся. Ни одна женщина не имела права на то, что сделала с ним Рэн. Он готов был сломать ей шею, даже если бы это стало последним деянием в его жизни.