В плену Левиафана - [151]
Нет-нет, это не мамины пальцы, как бы Алексу ни хотелось думать обратное. Печенья и ванили нет и в помине, ни один из знакомых с детства запахов не забирается в нос. А если какие-нибудь и были, витали поблизости, они оказались скованными холодом и так и не смогли распуститься. Вот оно что — вселенский холод окружает Алекса со всех сторон! Ощущение холода возникло не сразу, еще секунду назад Алекс чувствовал себя вполне сносно, ничто не беспокоило его, кроме легких прикосновений пальцев к лицу. Не-маминых, ведь у мамы, как и у всех остальных людей на земле, их только десять. А для того чтобы разбудить Алекса, хватало и четырех: мизинец у подбородка, безымянный — у краешка губ, средний — на щеке, а указательный слегка щекочет ресницы. Теперь все по-другому, и пальцев не меньше сотни, они топчутся на лице, перебирают мелкие складки на коже: подобно старухе, перебирающей письма из далекой юности. Писем много, но нужно найти только одно — от человека, которого уже давно нет на свете. Алекс как будто видит это письмо, его последнюю строку:
Твой любящий муж Нанни.
Кто такой Нанни? Сотня пальцев становится все настойчивей, но Алекс не торопится открыть глаза. Зато приоткрывает губы (до сих пор они были плотно сомкнуты), — пальцы сразу же устремляются в укрытие, теряя силу и напор. А на языке остается привкус талой воды.
Снег, ну конечно же!
Снег сыпался не с неба — он летел отовсюду, проскальзывал откуда-то сбоку, снизу, скручивался в спирали — Алекс успел насчитать с десяток маленьких снежных торнадо, пляшущих перед лицом. Поначалу ничего, кроме снега, видно не было, хотя темнота еще не спустилась. В такую метель трудно определить, в каком времени суток ты застрял. Все окутано серой пеленой, сквозь которую едва проступают очертания пейзажа. И тем не менее Алекс увидел часть усеянной камнями тропы. Кажется, он шел именно по ней. Следом за двумя военными, которых принял за спасателей. Военные скрылись в маленькой сторожке, что было потом?
Как бы ни напрягал он память, вспомнить так и не удалось. Да еще эта боль в плече — откуда она? Должно быть, Алекс бросился следом за теми двумя, но поскользнулся, ушиб плечо и потерял сознание. Как долго он находился в беспамятстве? Если судить по снегу, налипшему на лицо и одежду, — довольно долго. И счастье, что он не свалился вниз, в ущелье. Счастье, что он не замерз насмерть. Нужно подниматься и идти…
Куда?
Последнее, что зафиксировалось в мозгу, — спина того парня, что поднял руку, приглашая последовать за ним. Значит, он видел Алекса. Но не посчитал нужным вернуться, поинтересоваться: что же произошло. Как здесь, на пустынной, мало приспособленной для прогулок тропе оказался человек? Куда он направлялся? Алекс бы так не поступил. И никто из знакомых Алекса так бы не поступил. А уж тем более военный, призванный защищать мирное население в час опасности. Кто были те двое и почему они не вернулись за ним?
Алекс теряется в догадках.
Почему здесь вообще оказались военные? Потому что идет спасательная операция.
И эта операция как-то связана с ним. Ну да. Вчера ночью Алекс получил сигнал о помощи, его послал Лео, метеоролог. Потом был путь на вершину, телефон Кьяры, найденный в снегу, пустой и мрачный дом. Почти пустой, если не считать его обездвиженного хранителя по имени Себастьян. Дом накрыло лавиной, ее отголоски дошли до К. — вот чем объясняется присутствие военных на тропе.
Но они повели себя алогично.
Или они — не те, за кого их принял Алекс.
Он упустил что-то важное. То, о чем не хочется вспоминать, но все равно придется вспомнить: тело Джан-Франко — в ванной на втором этаже. Если перевернуть один из маленьких снежных торнадо, он будет выглядеть точь-в-точь как Джан-Франко, чьи сведенные вместе ноги и широкие плечи образуют что-то вроде равнобедренного треугольника.
Конечно, это весьма приблизительный треугольник — из-за мертвой головы, которая покоилась на полу душевой кабинки. Голова здесь — совершенно ненужный элемент.
Голову Алекса тоже можно считать ненужным элементом, она плохо соображает. И хранит в себе множество ненужных вещей и неясных воспоминаний. Прежде чем Алекс был разбужен метелью, ему снился сон. Обычно сны продавца рубашек выглядят так же уныло, как и его работа. И так же мало населены, как и магазинчик, в котором никогда не бывает столпотворения. В снах Алекса навещают лишь те, о ком он думает чаще всего, — сестра, родители, комиссар Рекс и его напарники, кое-кто из горожан, Джан-Франко, Ольга. Да еще девушки, крутившие с ним любовь: у них одно лицо на всех. Да еще Лео, он так долго занимал воображение Алекса, что его появление в снах совершенно неудивительно. Никто из персонажей Алексовых снов не летает, никто не глотает шпаги и не показывает карточные фокусы. Чем конкретно заняты Лео, Кьяра и все остальные, Алекс сказать не может, наверное, тем же, что и в реальной жизни: Лео наблюдает за погодой, Кьяра — за психопатами, Джан-Франко — за порядком в баре, Ольга — за порядком на столах. Девушки катаются на сноубордах и на самом Алексе (и тогда в снах появляется робкая эротическая составляющая). Ну а Алекс находится в непосредственной близости от своего товара: раскладывает рубашки по полкам, вяжет узлы на галстуках (он большой мастер вязать самые разнообразные узлы), сверяет артикулы. Да-да, вот такие бескрылые у Алекса сны! Но, как ни странно, именно рубашки вносят в них существенное разнообразие. Любую из сновидческих рубашек, переселись они в действительность, Алекс купил бы первым: из-за удивительной, постоянно меняющейся расцветки. Из-за фигурок людей и животных, которые перемещаются от воротника к рукавам и дальше — к передним планкам. В этих постоянных перемещениях присутствует тайный смысл, и — если бы Алекс был чуть поумнее — он обязательно разгадал бы его.
