В пламени холодной войны. Судьба агента - [66]

Но разъяснения агента эффекта не произвели. Ему было предложено регулярно сообщать о состоянии шведского нейтралитета, независимо от того, есть какие-либо позитивные признаки или нет. Стигу это казалось странным. Что за необходимость регулярно докладывать, и почему это так крайне важно? Лишь позже, возвращаясь в самолете домой, он припомнил Москву 1949 года и все разговоры о новом военном планировании после создания НАТО. Вспомнил, насколько важно было тогда получить доказательства того, что Швеция стремится к политике неприсоединения. Возможно, и теперь военное распределение сил по-прежнему строилось так, что Швеция должна оставаться нейтральной в случае, если «холодная война» перейдет в открытый конфликт?

А пока недоверие внесло в разговор некоторую напряженность. И гибкий, не терпящий осложнений агент решил разрядить долгие и серьезные рассуждения чем-то забавным. Поэтому рассказал о том, как главнокомандующий Сведлунд добирался до Соединенных Штатов. Генерал прибыл в Лос-Анджелес самолетом авиакомпании «САС» через Гренландию и Канаду, то есть предпочел «окольный путь». Как уже упоминалось, он не хотел привлекать к себе внимания. Поэтому легко вообразить его физиономию, когда через иллюминатор самолета он увидел внизу огромную толпу журналистов, фоторепортеров и телекамеры. Каким образом, черт возьми, кто-то мог узнать о его прибытии?

Но дальше последовало самое интересное: генерал спускается по трапу… и никто не обращает на него ни малейшего внимания! Впрочем, к другим пассажирам пресса также совершенно равнодушна. Но вдруг поднимается небывалый переполох – по трапу ведут огромного орангутанга! Для всех, в том числе и бывших на борту, это стало сюрпризом, поскольку весь перелет его содержали в нижних этажах самолета. Орангутанг путешествовал из Гамбурга в зоопарк Лос-Анджелеса. Был ли генерал удивлен или раздосадован – остается только гадать.

Петр смеялся от души и по старой привычке хлопал себя по коленям. Он всегда легко переходил на язык веселья и шуток. И Веннерстрем весьма ценил это качество своего куратора, поскольку и сам был тонким ценителем юмора.

Однако по возвращении в Стокгольм, будучи приглашенным на следующее утро к американскому послу для награждения орденом, он так и не сумел усмотреть хоть что-нибудь смешное в том, что происходит. Ему хорошо запомнился торжественный вечер, проведенный в приятном обществе на вилле посла: одновременно орденом награждался и командующий ВВС генерал Аксель Льюнгдаль.

Тем не менее юмора в этой ситуации было предостаточно. Ну разве не ирония судьбы, что награда американцев пришла именно по возвращении из Хельсинки?.. Только-только отработав с Петром, Стиг стоял теперь посреди большого приемного зала резиденции, а посол собственноручно прикреплял к его груди американский орден. И от усердия даже высунул кончик языка, потому что никак не мог проткнуть толстое сукно униформы… Все это было настолько несообразным, что невольная шальная мысль мелькнула в голове Веннерстрема: «И орден – не тот, и человеку – не тому».

В награждении не было ничего необычного. Традиционно все атташе посольств удостаивались такой чести по окончании срока командировки. Но Стигу все же виделось в этом нечто примечательное. Глядя на собравшихся, он ощущал себя в острой изоляции: он не был одним из них, он был «лазутчиком», и знал так много, как никто другой…

Глава 26

Связь с Центром приняла те же формы, что и в Вашингтоне: теперь контакты со шведским агентом поддерживал советский военный атташе Семен Ющенко, а для донесений, как обычно, использовалась фотопленка, которую проявляли в Москве. Отличие было в одном: в Стокгольме Стиг использовал только специальную пленку с засекреченным способом проявления.

Фотографирование не представляло для него большой проблемы. Всю аппаратуру он захватил из Штатов домой, поскольку она была его собственной. В Вашингтоне приходилось заниматься этим на работе, что не вызывало подозрений, так как входило в официальные служебные обязанности. Но в командной экспедиции Стокгольма дело обстояло иначе. Тут Веннерстрем вынужден был уединяться на вилле, где жил. К счастью, она оказалась довольно просторной, и внизу нашлась небольшая комната, чтобы устроить фотолабораторию. Перемешанная с разными инструментами и старьем, аппаратура выглядела кучей хлама, снесенного сюда за ненадобностью.

Это, в числе прочего, дало впоследствии повод окутать его облик всякими «странностями». Причиной, скорее всего, стали хитроумно наводящие вопросы полиции.

Не могу сдержать усмешку, когда восстанавливаю в памяти, что мне приписывали. СЭПО удалось, например, раздобыть двух свидетелей – один из которых ни много ни мало генерал ВВС! Оба дали показания, что видели в моем доме вмурованный в стену сейф, спрятанный якобы за картиной. Несмотря на то, что стены просвечивали рентгеном, полиция не нашла никакого сейфа, ибо его просто никогда не существовало.

Еще кое-кто рассказывал, что у меня, как у Синей бороды, была «тайная комната», всегда закрытая. Да, действительно, в подвале имелось одно закрытое помещение. Можно назвать его и таинственным – из-за массивной железной двери и надежного замка. Такая предосторожность против грабителей была оправданна: там хранились вина, крепкие напитки и столовое серебро. Но назвать этот подвал тайником можно было только основательно в нем «наугощавшись».