V. - [4]
Например, в одном эпизоде Хряк Бодайн упоминает продавца коки, сладкие соки и т. п. В оригинале это все по созвучию близко к весьма неприличному слову cocksucker. У нас это пропадает. Зато в другом месте (в конце 5-й главы) у Пинчона обыгрывается слово shitkicking. Неприлично, но не слишком, а вот то, что получилось у нас, немного испугало даже нас самих.
Другой пример отхода от оригинала. Искусственные организмы, с которыми коротает время Профейн в Ассоциации антропологических исследований, по-английски называются SHROUD (что, в частности, означает «саван») и SHOCK («шок»). У нас они превратились в ДУРАКа и МУДАКа соответственно. Нам не столько хотелось сочинить значимые аббревиатуры, сколько «оживить» этих персонажей и тем самым подчеркнуть абсурдность и комизм ситуации. Таким образом мы, возможно, внесли дополнительный оттенок, которого нет у Пинчона, и даже пошли на некоторый анахронизм, поскольку слово «киборг» вошло в обиход в конце пятидесятых годов, а действие этого эпизода происходит несколькими годами ранее. С другой стороны, где-то в других местах мы неизбежно теряли игру слов или некоторые идиомы.
Можно привести и другие примеры, но мы этого делать не станем и чуть позже скажем почему.
Стилистически Пинчон просто блистателен. Великолепный ритм, «романное дыхание», виртуозное построение фраз и диалогов – и практически ни одного лишнего «проходного» предложения на протяжении всего романа. Огромную сложность представляет изобилие исторических, естественнонаучных, географических и топографических реалий. Пинчоноведы до сих пор производят настоящие изыскания, объем которых давно превысил все написанное самим Пинчоном, и спорят о тех моментах, которые невозможно понять без авторских комментариев. А Пинчон молчит. Разумеется, нам тоже приходилось кое-что домысливать, чтобы хоть как-то прояснить некоторые туманные намеки в тексте, и, возможно, местами русский текст получился понятнее английского, так как перевод – это в определенной степени тоже истолкование. Мы больше не станем приводить никаких примеров, но если кого-нибудь вышесказанное вдохновит на прочтение Пинчона в оригинале и сравнение его с переводом, мы будем рады несказанно и гордо встанем под град критических стрел.
Н. Махлаюк, С. Слободянюк
Глава первая,
в которой Бенни Профейн, шлемиль и йо-йо, достигает апохейя
I
Накануне Рождества 1955 года Бенни Профейн, одетый в черные джинсы, замшевую куртку, теннисные туфли и широкополую ковбойскую шляпу, случайно оказался в Норфолке, штат Вирджиния.
Склонный к сентиментальным порывам, он решил заглянуть в «Матросскую могилу», таверну на Ист-Мэйн-стрит, облюбованную ребятами с его старой посудины. Выйдя через аркаду на Ист-Мэйн, он увидел пожилого уличного певца с гитарой, перед которым стояла пустая жестянка из-под пива «Стерно» для пожертвований.
Чуть дальше какой-то старший писарь под одобрительные крики пяти-шести юнг пытался отлить в бензобак паккарда «Патриций» 1954 года выпуска. Старик пел красивым, хорошо поставленным баритоном:
– Эй, шеф! – окликнул Профейна какой-то морской волк. Бенни свернул за угол. Как обычно, без всякого предупреждения Ист-Мэйн обрушилась на него.
После увольнения из флота Профейн, путешествуя с места на место, перебивался случайными заработками, а когда никакой работы не подворачивалось, просто болтался по Восточному побережью вверх и вниз, как чертик на веревочке. Так продолжалось уже полтора года. Исходив за это-время больше уличных тротуаров, чем сам мог сосчитать, Бенни стал с некоторой опаской относиться к оживленным улицам, особенно к таким, как Ист-Мэйн. Для него все они слились в одну абстрактную Улицу, которая являлась ему в кошмарных снах во время полнолуния. Ист-Мэйн – известная как прибежище Пьяной Матросни, с которой Ничего Нельзя Поделать, – била по нервам с той же внезапностью, с какой иногда приятный сон оборачивается жутким кошмаром: собака превращается в волка, дневной свет – в сумерки, пустота – в скрытую угрозу. Здесь можно было наткнуться на салажонка из морской пехоты, блюющего прямо на мостовую; увидеть официантку из бара, на ягодицах которой красовались вытатуированные гребные винты; полюбоваться на отчаянного смельчака, разрабатывающего идеальную технику прыжка через застекленную витрину (Вопрос: когда кричать «Джеронимо!» [3]? До того, как разлетится стекло, или после?); услышать горестные вопли упившегося вдребезги палубного матроса, повествующего из темного переулка о том, как береговой патруль в очередной раз заграбастал его – само собой, трезвого – и сунул в смирительную рубашку. В нескольких фонарях отсюда вышагивал одинокий полицейский и, сотрясая землю, выбивал дубинкой на фонарных столбах популярную мелодию «Эй, деревенщина» [4], а вверху над головой, окончательно уродуя все лица своим зеленоватым светом, сияли ртутные лампы, которые на востоке сходились в кривоватую букву «V», после чего начиналась темнота и баров больше не было.
Томас Пинчон – наряду с Сэлинджером, «великий американский затворник», один из крупнейших писателей мировой литературы XX, а теперь и XXI века, после первых же публикаций единодушно признанный классиком уровня Набокова, Джойса и Борхеса. Герои Пинчона традиционно одержимы темами вселенского заговора и социальной паранойи, поиском тайных пружин истории. В сборнике ранней прозы «неподражаемого рассказчика историй, происходящих из темного подполья нашего воображения» (Guardian) мы наблюдаем «гениальный талант на старте» (New Republic)
Грандиозный постмодернистский эпос, величайший антивоенный роман, злейшая сатира, трагедия, фарс, психоделический вояж энциклопедиста, бежавшего из бурлескной комедии в преисподнюю Европы времен Второй мировой войны, — на «Радугу тяготения» Томаса Пинчона можно навесить сколько угодно ярлыков, и ни один не прояснит, что такое этот роман на самом деле. Для второй половины XX века он стал тем же, чем первые полвека был «Улисс» Джеймса Джойса. Вот уже четыре десятилетия читатели разбирают «Радугу тяготения» на детали, по сей день открывают новые смыслы, но единственное универсальное прочтение по-прежнему остается замечательно недостижимым.
«На день погребения моего» - эпический исторический роман Томаса Пинчона, опубликованный в 2006 году. Действие романа происходит в период между Всемирной выставкой в Чикаго 1893 года и временем сразу после Первой мировой войны. Значительный состав персонажей, разбросанных по США, Европе и Мексике, Центральной Азии, Африки и даже Сибири во время таинственного Тунгусского события, включает анархистов, воздухоплавателей, игроков, наркоманов, корпоративных магнатов, декадентов, математиков, безумных ученых, шаманов, экстрасенсов и фокусников, шпионов, детективов, авантюристов и наемных стрелков. Своими фантасмагорическими персонажами и калейдоскопическим сюжетом роман противостоит миру неминуемой угрозы, безудержной жадности корпораций, фальшивой религиозности, идиотской беспомощности, и злых намерений в высших эшелонах власти.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Томас Пинчон (р. 1937) – один из наиболее интересных, значительных и цитируемых представителей постмодернистской литературы США на русском языке не публиковался (за исключением одного рассказа). "Выкрикиватся лот 49" (1966) – интеллектуальный роман тайн удачно дополняется ранними рассказами писателя, позволяющими проследить зарождение уникального стиля одного из основателей жанра "черного юмора".Произведение Пинчона – "Выкрикивается лот 49" (1966) – можно считать пародией на готический роман. Героиня Эдипа Маас после смерти бывшего любовника становится наследницей его состояния.
18+ Текст содержит ненормативную лексику.«Винляндия» вышла в 1990 г. после огромного перерыва, а потому многочисленные поклонники Пинчона ждали эту книгу с нетерпением и любопытством — оправдает ли «великий затворник» их ожидания. И конечно, мнения разделились.Интересно, что скажет российский читатель, с неменьшим нетерпением ожидающий перевода этого романа?Время покажет.Итак — «Винляндия», роман, охватывающий временное пространство от свободных 60-х, эпохи «детей цветов», до мрачных 80-х. Роман, в котором сюра не меньше, чем в «Радуге тяготения», и в котором Пинчон продемонстрировал богатейшую палитру — от сатиры до, как ни странно, лирики.Традиционно предупреждаем — чтение не из лёгких, но и удовольствие ни с чем не сравнимое.Личность Томаса Пинчона окутана загадочностью.
Меня зовут Рада. Я всегда рада помочь, потому что я фиксер и решаю чужие проблемы. В школе фиксер – это почти священник или психоаналитик. Мэдисон Грэм нужно, чтобы я отправляла ей SMS от несуществующего канадского ухажера? Ребекка Льюис хочет, чтобы в школе прижилось ее новое имя – Бекки? Будет сделано. У меня всегда много работы по пятницам и понедельникам, когда людям нужна помощь. Но в остальные дни я обычно обедаю в полном одиночестве. Все боятся, что я раскрою их тайны. Меня уважают, но совершенно не любят. А самое ужасное, что я не могу решить собственные проблемы.
Повесть посвящена острой и актуальной теме подростковых самоубийств, волной прокатившихся по современной России. Существует ли «Синий кит» на самом деле и кого он заберет в следующий раз?.. Может быть, вашего соседа?..
Переживший семейную трагедию мальчик становится подростком, нервным, недоверчивым, замкнутым. Родители давно превратились в холодных металлических рыбок, сестра устало смотрит с фотографии. Друг Ярослав ходит по проволоке, подражая знаменитому канатоходцу Карлу Валленде. Подружка Лилия навсегда покидает родной дом покачивающейся походкой Мэрилин Монро. Случайная знакомая Сто пятая решает стать закройщицей и вообще не в его вкусе, отчего же качается мир, когда она выбирает другого?
Это книга об удивительном путешествии нашего современника, оказавшегося в 2057 году. Россия будущего является зерновой сверхдержавой, противостоящей всему миру. В этом будущем герою повести предстоит железнодорожное путешествие по России в Москву. К несчастью, по меркам 2057 года гость из прошлого выглядит крайне подозрительно, и могущественные спецслужбы, оберегающие Россию от внутренних врагов, уже следуют по его пятам.
"Хроника времён неразумного социализма" – так автор обозначил жанр двух книг "Муравейник Russia". В книгах рассказывается о жизни провинциальной России. Даже московские главы прежде всего о лимитчиках, так и не прижившихся в Москве. Общежитие, барак, движущийся железнодорожный вагон, забегаловка – не только фон, место действия, но и смыслообразующие метафоры неразумно устроенной жизни. В книгах десятки, если не сотни персонажей, и каждый имеет свой характер, своё лицо. Две части хроник – "Общежитие" и "Парус" – два смысловых центра: обывательское болото и движение жизни вопреки всему.Содержит нецензурную брань.
Героиня романа Инна — умная, сильная, гордая и очень самостоятельная. Она, не задумываясь, бросила разбогатевшего мужа, когда он стал ей указывать, как жить, и укатила в Америку, где устроилась в библиотеку, возглавив отдел литературы на русском языке. А еще Инна занимается каратэ. Вот только на уборку дома времени нет, на личном фронте пока не везет, здание библиотеки того и гляди обрушится на головы читателей, а вдобавок Инна стала свидетельницей смерти человека, в результате случайно завладев секретной информацией, которую покойный пытался кому-то передать и которая интересует очень и очень многих… «Книга является яркой и самобытной попыткой иронического осмысления американской действительности, воспринятой глазами россиянки.
Борис Виан (1920–1959) – один из самых ярких представителей послевоенного французского авангарда.
Умберто Эко (род. в 1932) — один из крупнейших писателей современной Италии. Знаменитый ученый-медиевист, специалист по массовой культуре, профессор Эко известен российскому читателю прежде всего как автор романа «Имя розы» (1980).«Маятник Фуко» — второй крупный роман писателя; изданный в 1988 году, он был переведен на многие языки и сразу же стал одним из центров притяжения мировой читательской аудитории. Блестящий пародийный анализ культурно-исторической сумятицы современного интеллигентного сознания, предупреждение об опасностях умственной неаккуратности, порождающей чудовищ, от которых лишь шаг к фашистскому «сперва — сознаю, а затем — и действую», делают книгу не только интеллектуально занимательной, но и, безусловно, актуальной.На русском языке в полном объеме «Маятник Фуко» издается впервые.