В паутине греха - [19]

— Я лучше пойду. Я пришла просто посмотреть, понимаете… а Флайт погнался за курицей, но с ней все в порядке. Как вы думаете, мистер Грейнджер, мне стоит войти и извиниться за клумбу, или, может быть, вы передадите мои извинения? Я не знакома с этими людьми.

— С какими людьми?

— С людьми, которые теперь здесь живут.

— Вы знакомы со мной. А я, кажется, уже пригласил вас в дом.

С минуту она в недоумении смотрела на него.

— Вы хотите сказать, что в Плоуверс-Фарм живете вы? — спросила она и сразу же заметила искорки, засветившиеся в его глазах.

— Да, я здесь живу. Я же говорю, я ждал, что вы ко мне зайдете.

— Мне бы в голову не пришло заходить в гости к совершенно незнакомым людям просто потому, что когда-то я здесь жила. Почему вы сразу не сказали мне, когда я спрашивала вас, знаете ли вы это место? Вам, похоже, нравятся тайны.

— Не скажу, чтобы особенно, но когда человек хочет набраться смелости, чтобы снова встретиться с полузабытой мечтой, вся прелесть заключается в том, чтобы он без посторонней помощи нашел дорогу, и я не хотел лишать вас этого удовольствия, — ответил он, и, как ни странно, Эмме показалось, что она знакома с ним давным-давно.

— Как хорошо, что вы это понимаете, — благодарно сказала она, — но почему вы говорите о смелости, словно вернуться в прошлое может оказаться опасным?

— Потому что иногда именно так и происходит. То, что человек встречает через столько лет, может оказаться совсем не похожим на то, что сохранилось в его памяти. И тогда он рискует потерять свои иллюзии.

— Мне это не грозит, — сказала она, с любопытством глядя через его плечо на старый дом под крышей из аккуратно подстриженной соломы. — Я помню так мало. Не помню даже, какой была моя мать, когда она умерла, так что я не испытываю особенной ностальгии к этим местам. Но мне кажется, отец был счастлив здесь, он так часто вспоминал Плоуверс-Фарм и деревню, что в некотором смысле у меня всегда было ощущение, что здесь мои родные места. Я потому и откликнулась тогда на объявление, что это показалось мне чем-то вроде указания свыше.

— Судьба могла сыграть с вами злую шутку, окажись вы у меня под колесами, — сурово ответил он, но закончить нравоучение достойным образом ему помешал Флайт, слишком бурно выражавший восторг по поводу того, что узнал его.

— А вас, — не менее сурово ответила Эмма, — могли бы привлечь к уголовной ответственности за убийство, что тоже пагубно отразилось бы на вашей практике.

— Плохо было бы и то и другое. Какой же вы все еще ребенок, Эмма Пенелопа! Входите, осмотрите дом и освежите ваши детские воспоминания.

Он бесцеремонно взял ее за плечи, приглашая пройти вместе с ним к дому. Этот дружеский жест, как и то, что он назвал ее по имени, не показался ей неуместным, и, входя в дом, в котором когда-то родилась, она не испытывала никаких иных чувств, кроме любопытства. Дом был довольно живописный, в нем было много комнат, соединявшихся друг с другом, как это обычно бывает в домах такого типа, которые поначалу строятся как небольшие коттеджи, а потом обрастают многочисленными пристройками. Эмма помнила очень мало, но дом показался ей до странного знакомым.

— Самое отчетливое воспоминание моего детства — то, что балки в доме где-то на недосягаемой высоте, а теперь я могу коснуться их, стоит только протянуть руку. Когда человек становится взрослым, кажется, что окружающие его вещи уменьшаются в размере.

— Обычное заблуждение, которое либо заставляет человека снизить уровень своего «я», либо компенсировать недостаток оного, — сказал он. — В моем же случае это всего лишь напоминание, чтобы я не забывал пригибать голову в наиболее опасных местах, иначе я рискую выбить себе мозги.

— Вы живете здесь один? — спросила Эмма, сама не понимая, отчего она решила, что он не женат. Она вдруг поймала на себе его насмешливый взгляд и отвернулась.

— Да, исключая разве бесценную миссис Мопп, которая является сюда каждый день и приводит в порядок и дом, и меня, — сказал он.

— Я думала, что вы практикуете в Чоуде, — сказала Эмма, надеясь, что он не догадывается о других ее сокровенных мыслях, а он остановился и принялся снова раскуривать погасшую трубку.

— Так и есть. Мои партнеры вместе с женами занимают большую часть громадного дома, в котором располагается наша лечебница, но лично я предпочитаю жить подальше от места работы, — сказал он. — К тому же неплохо иметь запасное помещение для собак за пределами города на случай эпидемии. Кстати, именно из-за старой псарни вашего отца я и купил эту ферму. Не хотите ли освежить ваши воспоминания?

Он проводил ее во двор, где конюшни и другие подсобные помещения были перестроены под вольеры и площадки для выгула собак, и она вдруг вспомнила, как это все выглядело раньше. Здесь все осталось по-прежнему. Коровник с яслями, пустые загоны с полками для сушки сыра, переделанная под кухню маленькая сыроварня, оборудование которой почему-то пугало ее в детстве, — все напоминало о прошлом, хотя сейчас вольеры были пусты.

Он довольно рассеянно наблюдал, как она везде заглядывает, слушал ее восклицания и думал, что она выглядит такой молоденькой в своем розовом ситцевом платьице, с голыми ногами, поцарапанными и перепачканными травой, в ее волосах играют солнечные лучи… Молоденькой и очаровательной и, пожалуй, какой-то непривычно трогательной.