В Пасти Льва - [35]

Обращался он к Доновану, потому что только инопланетные туристы, заранее не разузнавшие о климатических условиях, покупают в автоматических киосках сезонную одежду.

— На счете фонда крайне мало средств, — добавил второй — сухощавый мужчина в возрасте, чем-то напомнивший Доновану рэт-терьера. Судя по жетону, этот второй имел звание старшины.

Человек со шрамами терпеливо выжидал, и было что-то такое в его спокойствии, что заставило грабителей задуматься. Оба стали переминаться с ноги на ногу, поглядывая на спутницу Донована. И если хоть что-то во всем Спиральном Рукаве могло напугать сильнее несокрушимого спокойствия Донована-буига, так это улыбка Равн Олафсдоттр.

Качок отступил на шаг.

— Ло шю! Смертоносные. Старшина, помнишь, что Тсали и Чимбо рассказывали, когда вернулись после увольнения?

— Тсали же сказала, что они уже отчалили.

— Отчалили, да не все, — отозвалась Равн. — Кое-кто и остался. Подчистить хвосты, так сказать. Прошу простить, что сразу не представились.

Оба бойца что-то пробубнили и неуклюже попытались прикрыть именные нашивки.

— Чжин, конечно, уокей.

— Минутку, — произнес Донован. — А как же пожертвования?

— Не стоит беспокойства. Простите, что потревожили. — Вояки попятились.

— Мы настаиваем. Я еще пока только ожидаю денежного перевода с другой планеты, но моя спутница с радостью заплатит за нас обоих.

Олафсдоттр обожгла его злым взглядом, но все же протянула ладонь. Вояки посмотрели на нее так, словно ее рука вдруг превратилась в пламенеющее копье.

— Пасть приносит армии свою благодарность за защиту от Лиги, — сказала Тень. — Мы перед вами в неоплатном долгу. Позвольте же выразить свою признательность.

Еще несколько секунд громилы медлили, но затем старшина обменялся с Олафсдоттр рукопожатием. Теоретически встроенные в ладони импланты могли передавать информацию удаленно, но прямой контакт был более безопасным и расценивался как более чистосердечный. Глаза старшины округлились, когда его счет пополнился, а затем он просипел:

— Ваша милость очень щедры!

Они успели обменяться еще несколькими любезностями, прежде чем вояки ретировались и растворились в толпе.

— Наверняка отправились искать новую жертву, — произнес Донован.

— Выживает сильнейший, — напомнила Олафсдоттр, — а удел слабых — страдания. Вначале ты не хотел платить, потом вдруг передумал. К чему все это было? Мы же их уже осадили.

— Ага, именно поэтому и передумал. Чтобы их напугать, хватило одного твоего мрачного взгляда. И за это унижение они бы по полной отыгрались на следующем же прохожем.

— И это были бы проблемы того самого следующего прохожего, не наши. Странные у тебя способы оставаться незаметным. — Она посмотрела на билет. — Давай живее. Мы еще можем успеть.

Но на платформу они вернулись как раз вовремя, чтобы увидеть, как их гондола уносится вдаль по рельсу.

— Разве эти штуковины не должны ездить бесшумно? — спросил Донован, пытаясь перекричать скрежет металла и керамики.

Олафсдоттр пропустила его вопрос мимо ушей и заново ввела в терминал адрес, получив взамен талоны с номером в очереди. Их она отдала диспетчеру, посадившему Тень и человека со шрамами на рейс до Риеттицентра.

— Уверены, что в этот раз действительно поедете? — с сарказмом в голосе поинтересовался диспетчер.

А когда ему не ответили, добавил:

— Первую мне пустой пришлось отправлять.

— Мне жаль до слез, — ответила Олафсдоттр.

Гондолы подавались с двухминутным интервалом, так что вскоре диспетчер объявил:

— Следующая идет до Риеттицентра. Номерки с пятьдесят третьего по шестьдесят второй. Да, дамочка, включительно. Гондола подходит. Не заходите за предупреждающую полосу.

Нос сверкающего серебром эллипсоида украшал ярко-красный рисунок: стилизованный городской пейзаж, указывающий пункт назначения. Двери типа «крыло чайки» поднялись, открывая проход к ряду двухместных купе. Всего в гондоле могли разместиться двенадцать человек. Олафсдоттр и человек со шрамами заняли кабинку.

«Но почему гондола, на которую мы опоздали, ушла пустой?» — спросил Внутренний Ребенок.

«Все зависит от того, сколько человек ожидают рейса, — предположил Ищейка. — Пятнадцать минут назад туда собирались только мы, так что диспетчер подал двухместную гондолу. И нас не было на месте, когда она подошла. Затем появились эти люди, и он вызвал более просторную. Скорее всего, здесь пользуются двенадцатеричной системой счисления, как на Старых Планетах».

«Хорош выделываться», — отозвался Силач.

Двери закрылись, гондолу подхватило силовое поле, и они помчались вдоль по рельсу с таким ускорением, что Донована вжало в кресло.

— Не беспо-охо-ойся, — усмехнулась Олафсдоттр. — Хо-ондо-олы о-останавливаются не так резко-о, как стартуют.

Вскоре гондола перестала набирать скорость. В соседнем купе, видимом сквозь жалюзи, расположенные на высоте головы, сидела влюбленная парочка, начавшая целоваться сразу же, как только закрылись двери. Теперь же девушка, встав перед спутником, распускала завязки своего жилета. Насколько понимал Донован, юноша тоже раздевался, хотя того и скрывала перегородка. Человек со шрамами посмотрел на часы. Что же, время у них было. Подняв глаза, девушка увидела его усмехающуюся физиономию и возмущенно закрыла жалюзи.