В Париж на поминки - [12]
− Вы, я вижу, пришли в себя, ”сони “.
Но он ошибался. Мы снова дремали, облокотившись друг на друга. Мне показалось, я эти слова в наш адрес слышал, и не так давно, от ещё одного человека страдающего занудством и бессонницей. Видно годы совместного проживания супругов влияют на их поведение и образ жизни, у них даже набор слов не отличается.
− Слушайте, эта один из престижных и спокойных районов, слева площадь Терне и метро, практически центр города, десять минут ленивой походкой и вы перед Триумфальной аркой и начало Елисейских полей. Справа отель “Ваграм”, маленький, но вполне приличный, и что хорошо, живёт Аслан с семьёй отсюда недалеко. Возьмите визитку, здесь указан домашний телефон и адрес, его сейчас дома нет, но через час будет. Для удобства возьмите карту города на ресепшн. Так что желаю успеха. Если надо, я могу и остаться, погуляем! Если что − звоните, возьми мою визитку тоже. Малик, может мне остаться с вами?
− Да нет, езжай спокойно, лечись.
− Ребята, я забыл сумку в Москве, − вмешался Фуад и уточнил. − В машине у Саши.
Я замер, потом опустил глаза вниз и убедившись, что это так, повернулся к Максуду. Он усмехнулся и успокоил:
− Не беспокойтесь за свою сумку. Вот ещё возьмите свои билеты, обратная дата указана, вылетаете завтра утром. Запомните, в аэропорту Шереметьево вас встретят с табличкой VIP обслуживания. И ещё Саша продлил ваше проживание в гостинице Россия на неделю, это так, на всякий случай. Сумку он закинет в ваш номер. У вас доллары, в Париже с января этого года новая валюта-евро, чтобы проблем не было, вот… Здесь тысяча, по курсу они с долларом почти равны.
Мы сделали попытку отказаться.
− Нет, не отказывайтесь, а то обижусь.
На прощанье он обнял нас и расцеловал, французы начали на нас оглядываться, а одна из женщин чуть не налетела на уличный фонарь. Нормально, теперь, ко всему прочему, меня в Париже признали голубым, с которым расплачиваются прямо на тротуаре. Надо было побыстрому скрыться в отеле, который действительно оказалось небольшим, уютным и чистым. В вестибюле справа располагался ресепшн, где стояла милая вьетнамка и улыбалась нам. Положив сумку на ковёр, я подтолкнул Фуада к ней. Его мать, прекрасная женщина, преподавала в нашей школе иностранные языки, и хоть что-то он должен был знать. К удивлению, они быстро поняли друг друга, за номер было заплачено сто евро за сутки, и мы, получив ключи, вошли в лифт. Железное сооружение, которое называлось лифтом, со скрипом и скрежетом подняло нас на третий этаж. Балкон в номере выходил на площадь, но это был скорее небольшой выступ с ажурным металлическим ограждением.
Повернувшись, мы увидели одну широкую кровать на двоих. Я удивлённо посмотрел на Фофу.
− Я здесь не при чём, всё что я ей сказал “номер стандарт на двоих”, − начал оправдываться Фуад, затем повернулся и включил телевизор.
− Давай лучше спустись вниз и попроси другой номер, с видом на площадь. Я бы и сам пошёл, но сам знаешь…и возьми карту Парижа со стойки.
Фофа нехотя поднялся с кресла, но возражать не стал, и мы ещё раз оглядели комнату.
Номер был обставлен старинной мебелью, с потолка свисал кремового цвета абажур времён наших бабушек, комната была светлой и уютной.
Пока я переключал программы по телевизору и приводил себя в порядок, Фуад появился с картой и потрясающей новостью.
− Номер нам забронировал Максуд сегодня утром и убедительно просил, чтобы комната была с одной кроватью. Представляешь! Каков…
− Всё понятно, шутник! Отомстил он нам, но ничего, мы в долгу не останемся. Попадёт он к нам в лапы… Хорошо, открывай карту, посмотрим, где эта улица.
Убрав вазу с цветами, мы на столе разложили карту Парижа.
− Где это, как ты думаешь? Город большой…
− Может, тебе к карте и компас дать,− предложил я.
− Точно, без компаса нам не найти.
− Остряк, найдём без компаса и навигатора. На визитке указано Вильсона, 12. Это, я понимаю, номер дома у них. Максуд сказал, в десяти минутах ходьбы от отеля вот и ищи.
Мы нагнулись над картой, искали недолго. Фуад вскрикнул и показал на улицу недалеко от реки:
− Вот она, видишь, латинскими буквами написано Wilson. Теперь посмотрим, как туда пройти. Вот наша площадь Терне, − и указал за балкон. Смотри, идём по улице Ваграм, проходим площадь перед Триумфальной аркой, затем улица Марсеау или что-то вроде этого, и мы на улице Вильсон. Всё!!
− Всё так всё. Вставай и пошли. Времени мало и карту не забудь.
Радостные, под улыбку нашей милой хозяйки, мы вышли на встречу с “городом любви”. Париж нас встретил солнечным днём, мы огляделись, посередине площади Терне была станция метро, газетная будка и несколько скамеек. У деревьев бегали дети, несколько пожилых что-то бурно обсуждали и тыкали пальцем в газету. Дислокация ясна, можно идти. Пройдя по левой стороне улицы Ваграм, мы увидели знаменитый проспект − Елисейские поля. Пока мы оглядывались, рядом встал двухэтажный экскурсионный красный автобус, кто-то Фуада окликнул, и он пошёл к синему “Fiat”, стоявшему у тротуара. Я продолжил рассматривать здания по обе стороны проспекта, ширина которого было не меньше шестидесяти метров. Что меня удивило, на главном бульваре Парижа здания были выдержаны в одном стиле и не выше семи этажей с мансардами. Я рассмотрел все ближайшие дома и людей в пределах видимости. Слева виднелась реклама, приглашающая в знаменитый ночной клуб на Елисейских полях— “Le Queen”. Пройдя вперёд, в окружении людей на крутящемся постаменте я увидел роскошные лимузины: “Jаguar XJ” серебристого цвета с изумительным дизайном, красавец “BMW Z4” с увеличенными габаритами, новый флагман “Audi” — представительский лимузин со спортивным характером, “Bentley Continental GT” c комфортабельным салоном класса «люкс» − все выглядели потрясающе. Автомобили окружали рекламу об открытии международного Парижского мотор-шоу 2002, на котором выставлялись лучшие моделями этого года. Стояла прекрасная осенняя погода, и поэтому народа было много, в основном, конечно, туристы со всего мира. Фуад, нагнувшись, стоял у автомобиля“ Fiat” и разговаривал с кем-то внутри машины. Надо было спасать водителя, я вернулся и подошёл к ним. Оказывается в машине сидели два жуликоватых молодых итальянца и старались продать Фуаду за пятьсот евро замшевый пиджак в пакете. Наивные, они думали о нём слишком хорошо. Я встал рядом и со смехом следил за этим спектаклем. Фуад, сбивая цену, довёл её до ста долларов, затем умудрился опустить ещё на сорок долларов. Итальянцы что-то доказывали, размахивая руками, кричали, показывая лейбл на пиджаке, но Фуад упорно продолжал сбивать цену. Даже на расстоянии было видно, что пиджак из искусственной кожи, цена которой не больше тридцати долларов. Если было бы время, я не стал бы мешать ему издеваться над ними, но надо было идти. Я взяв за локоть и оторвал Фуада от них, итальянцы радостно и с облегчением вздохнув, замахали на прощание. Фуад хихикнул и тут же, повернувшись ко мне, произнёс:
