В парализованном свете. 1979—1984 (Романы. Повесть) - [154]
«Вот жмет! Вот каццо! — восхищенно подумал он и замахал палками изо всех сил. — Все равно ведь догоню!»
И пошел. Полетел! И, почти уже догнав, видя близкую спину, заорал во всю глотку:
— Лыжню, стронцо! Ва фан ку-у-у-ло!
Тот оглянулся и сошел с лыжни, уступая дорогу. Как положено. Тоник на хорошей скорости поравнялся с ним, заглянул в его круглую под тесным шлемом румяную будку, но тут лыжи запутались, захлестнулись, и, потеряв равновесие, Тоник зарылся головой в снег.
— Сука… В рот… — ярился он, поднимаясь на ноги, отряхиваясь и отплевываясь.
Никакой лыжни впереди не было. И вообще — никаких следов: сплошная нетронутая целина. Хорошо накатанная лыжня кончалась неровной ямкой, образовавшейся от падения, а лыжник в черном, плотно облегающем его костюме, мало, однако, похожем на обыкновенный лыжный, стоял рядом с выражением молчаливого сочувствия на лице.
Подоспели Антон с Платоном.
— Слышь? — обратился Тоник к лыжнику, здоровая будка которого показалась ему знакомой. — Случаем мы не Марс проехали?
— Это гренландская Вольва, — отвечал тот. — До Марса еще очень далеко.
— Чего?
— Я же говорил! Кхе! — неизвестно чему радовался этот стронцо Платон.
Этот недоделанный каццо. Над Тоником, стало быть, смеялся. Мол, Тоник дороги не знает. Мол, сам не знает, где живет и куда нас ведет. Ладно, каццо, запомним. Смеется тот, кто смеется последним…
— Ты мне мозги-то… Тьфу… — все еще плевался снегом Тоник, ближе подступаясь к черному лыжнику. — Я же местный. Тут где-то Марс должен быть… — Все усы, щеки и брови были у него в снегу. — Где Строительная?
— Я туда как раз, — совсем мирно сказал незнакомец.
Голос у него тоже был очень знакомый, но Тоник его все-таки не признал. Лыжник легко оттолкнулся тонкими, упругими палками и проехал метра два по инерции.
«Как это? — не понял Тоник. — По такому-то снегу? По самой целине, можно сказать. Ке каццо?»
Все трое двинулись вслед за лыжником в черном плотном костюме — вроде как у аквалангистов — по такой же, как прежде, ровной, прямой и блестящей, хорошо выделанной лыжне.
«А ведь он не здешний, не со Строительной», — сообразил вдруг Тоник.
— Вам Строительная нужна? — обернулся лыжник.
— Ну!
А сам подумал: «Давай-давай, каццо, не отвлекайся. Смотри, если не выведешь…»
Но мужик к Строительной вывел. Только почему-то с противоположной стороны. Как если бы они сделали большой круг.
— Может, зайдете? — предложил Тоник, проникнувшись к мужику. — Чайку горяченького…
— Да неудобно как-то, — засомневался тот.
— Нормально, — сказал Тоник.
Подойдя к дому по улице Поэта Пушкина, они сняли лыжи и застучали ботинками по крыльцу, обивая снег. Провожатый оставил свои черные, под стать костюму, лыжи на крыльце, снял в прихожей ботинки и вошел в одних белых шерстяных носках, мягко ступая.
— На улице спереть могут, — сказал Тоник. — Лучше бы занести в дом.
— Никто их там не возьмет, — уверенно возразил гость.
— Классные лыжи! — сказал Тоник с завистью. — Фирменные?
Провожатый пробормотал что-то вроде «угу».
— И где такие достают? — более риторически, нежели из практического интереса, спросил Тоник.
Тот же, что был в носках, лишь взглянул на него, сразу переведя взгляд на Антона Николаевича, который почему-то почувствовал вдруг в ногах нехорошую слабость. Видно, далекая лыжная прогулка изрядно утомила его.
— Да в Центре Управления, — просто и весело ответил Тонику новый знакомый, улыбнувшись какой-то слишком уж доброй, открытой улыбкой.
— Управления чем? — поинтересовался Тоник.
— Да, собственно говоря, всем… Вот…
Он расстегнул герметический клапан нагрудного кармана, извлек оттуда еще-более белую, чем носки, чистую карточку и автоматическую ручку в виде сильно вытянутой стальной капсулы.
— Вот мой телефон. Звоните в любое время. Зовут меня Александр Григорьевич…
— Чудной какой-то у вас телефон, — сказал Тоник, разглядывая карточку. — Всего три цифры. Местный, что ли? В Москве-то семизначные номера…
— В Москве? Там я часто бываю, — заметил Александр Григорьевич. И добавил: — Вам по этому телефону всегда ответят. Вам тоже, — приветливо обратился он к Антону Николаевичу. — Если что понадобится…
— А другим? — спросил Тоник. Александр Григорьевич, казалось, замялся.
— Другим не всегда.
— И где же, извиняюсь, находится это ваше управление?
Духарное какое-то нашло на Тоника настроение.
— Вы только позвоните, я машину пришлю.
Тут уж Тоник не выдержал.
— Ты чё, стронцо, выдребываешься? — взорвался он. — Машина. Управление… Ва фан куло! Понял?
В ответ гость только снисходительно улыбнулся и как бы вполне дружески взял Тоника за руку, словно желая отвести его в сторону и спокойно все объяснить.
— Дурак, что ли? Ненормальный? Пусти! Больно!!!
Тоник вскрикнул. Пальцы его будто зажало в тиски. Он начал медленно оседать прямо на пол, но Александр Григорьевич столь же легко и непринужденно удержал его, вывернул руку Тоника ладонью вверх, заинтересовавшись вдруг причудливым расположением линий.
— Это какая? Да, правая. Хорошо. Правая не меняется в течение жизни… Ну вот… Склонность к искусству… Любовь к путешествиям… Знатное происхождение… Маркиза… Скорее всего, итальянская… Да, совершенно точно: итальянская маркиза в роду… А теперь давайте вы… Хотите?
Повести и рассказы, вошедшие в сборник, посвящены судьбам современников, их поискам нравственных решений. В повести «Судья», главным героем которой является молодой ученый, острая изобразительность сочетается с точностью и тонкостью психологического анализа. Лирическая повесть «В поисках Эржебет Венцел» рисует образы современного Будапешта. Новаторская по характеру повесть, давшая название сборнику, рассказывает о людях современной науки и техники. Интерес автора сосредоточен на внутреннем, духовном мире молодых героев, их размышлениях о времени, о себе, о своем поколении.
В 1977 году вышли первые книги Александра Русова: сборник повестей и рассказов «Самолеты на земле — самолеты в небе», а также роман «Три яблока», являющийся первой частью дилогии о жизни и революционной деятельности семьи Кнунянцев. Затем были опубликованы еще две книги прозы: «Города-спутники» и «Фата-моргана».Книга «Суд над судом» вышла в серии «Пламенные революционеры» в 1980 году, получила положительные отзывы читателей и критики, была переведена на армянский язык. Выходит вторым изданием. Она посвящена Богдану Кнунянцу (1878–1911), революционеру, ученому, публицисту.
Повесть «Судья» и роман «Фата-моргана» составляют первую книгу цикла «Куда не взлететь жаворонку». По времени действия повесть и роман отстоят друг от друга на десятилетие, а различие их психологической атмосферы характеризует переход от «чарующих обманов» молодого интеллигента шестидесятых годов к опасным миражам общественной жизни, за которыми кроется социальная драма, разыгрывающаяся в стенах большого научно-исследовательского института. Развитие главной линии цикла сопровождается усилением трагической и сатирической темы: от элегии и драмы — к трагикомедии и фарсу.
Михаил Андреевич Лев (род. в 1915 г.) известный советский еврейский прозаик, участник Великой Отечественной войны. Писатель пережил ужасы немецко-фашистского лагеря, воевал в партизанском отряде, был разведчиком, начальником штаба партизанского полка. Отечественная война — основная тема его творчества. В настоящее издание вошли две повести: «Если бы не друзья мои...» (1961) на военную тему и «Юность Жака Альбро» (1965), рассказывающая о судьбе циркового артиста, которого поиски правды и справедливости приводят в революцию.
Ким Федорович Панферов родился в 1923 году в г. Вольске, Саратовской области. В войну учился в военной школе авиамехаников. В 1948 году окончил Московский государственный институт международных отношений. Учился в Литературном институте имени А. М. Горького, откуда с четвертого курса по направлению ЦК ВЛКСМ уехал в Тувинскую автономную республику, где три года работал в газетах. Затем был сотрудником журнала «Советский моряк», редактором многотиражной газеты «Инженер транспорта», сотрудником газеты «Водный транспорт». Офицер запаса.
Автор публикуемых ниже воспоминаний в течение пяти лет (1924—1928) работал в детской колонии имени М. Горького в качестве помощника А. С. Макаренко — сначала по сельскому хозяйству, а затем по всей производственной части. Тесно был связан автор записок с А. С. Макаренко и в последующие годы. В «Педагогической поэме» Н. Э. Фере изображен под именем агронома Эдуарда Николаевича Шере. В своих воспоминаниях автор приводит подлинные фамилии колонистов и работников колонии имени М. Горького, указывая в скобках имена, под которыми они известны читателям «Педагогической поэмы».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Читателю широко известны романы и повести Евгения Пермяка «Сказка о сером волке», «Последние заморозки», «Горбатый медведь», «Царство Тихой Лутони», «Сольвинские мемории», «Яр-город». Действие нового романа Евгения Пермяка происходит в начале нашего века на Урале. Одним из главных героев этого повествования является молодой, предприимчивый фабрикант-миллионер Платон Акинфин. Одержимый идеями умиротворения классовых противоречий, он увлекает за собой сторонников и сподвижников, поверивших в «гармоническое сотрудничество» фабрикантов и рабочих. Предвосхищая своих далеких, вольных или невольных преемников — теоретиков «народного капитализма», так называемых «конвергенций» и других проповедей об идиллическом «единении» труда и капитала, Акинфин создает крупное, акционерное общество, символически названное им: «РАВНОВЕСИЕ». Ослепленный зыбкими удачами, Акинфин верит, что нм найден магический ключ, открывающий врата в безмятежное царство нерушимого содружества «добросердечных» поработителей и «осчастливленных» ими порабощенных… Об этом и повествуется в романе-сказе, романе-притче, аллегорически озаглавленном: «Очарование темноты».
Виктор Макарович Малыгин родился в 1910 году в деревне Выползово, Каргопольского района, Архангельской области, в семье крестьянина. На родине окончил семилетку, а в гор. Ульяновске — заводскую школу ФЗУ и работал слесарем. Здесь же в 1931 году вступил в члены КПСС. В 1931 году коллектив инструментального цеха завода выдвинул В. Малыгина на работу в заводскую многотиражку. В 1935 году В. Малыгин окончил Московский институт журналистики имени «Правды». После института работал в газетах «Советская молодежь» (г. Калинин), «Красное знамя» (г. Владивосток), «Комсомольская правда», «Рабочая Москва». С 1944 года В. Малыгин работает в «Правде» собственным корреспондентом: на Дальнем Востоке, на Кубани, в Венгрии, в Латвии; с 1954 гола — в Оренбургской области.