В парализованном свете. 1979—1984 (Романы. Повесть) - [152]
Нелепая смерть больного Хлысталова еще больше сплотила коллектив отделения, привыкший, в силу специфики своей работы, иметь дело со всевозможными вредными влияниями и веяниями не всегда даже понятного, научно объяснимого происхождения. Впоследствии Нина Ивановна самокритично и чистосердечно призналась, что ее замечание Хлысталову относительно того, что он не умеет расслабляться, было абсолютно непедагогичным и излишне категоричным: в тот день на краткий миг ему как раз это удалось. Он готов был даже взлететь, но возникший в воображении Нины Ивановны образ мальчика с пальчик, пролезающего сквозь прутья зарешеченного окна, почему-то насторожил ее, поэтому она не дала ему разрешения на самостоятельный взлет. И надо же было случиться, чтобы дверь на лестницу оказалась открыта и на пути больного возникло другое окно — без решетки!
Нина Ивановна казнила себя. Несчастный случай, уверяла она на планерке, произошел по ее вине. Она жестоко подавила в Хлысталове естественное для любого человека желание взлететь.
— Оставьте, уважаемая, — пытался успокоить ее Грант Мовсесович Петросян. — При чем здесь вы?
Но она продолжала твердить, как безумная:
— Нужно было его отпустить!..
— Вы слишком впечатлительны, — заметил на это профессор Петросян, переходя к другому вопросу.
Действительно, Нина Ивановна была неповинна в смерти Хлысталова. Как и Центр Управления — в целом. Виновата была случайность. Отдельная неточность. Неувязка с открытой дверью. Частичный недостаток в координации действий отдельных сотрудников Центра, который распорядился жизнью Хлысталова непреднамеренно, руководствуясь самыми благими намерениями, отыскивая единственный путь истины в глухом лесу заблуждений. Виноват был только агент из комнаты на девятнадцатом или сто девятнадцатом этаже, забывший вовремя нажать одну и отпустить другую кнопку, но и его вина была слишком незначительной, чтобы кому-нибудь из руководства пришло в голову назначить специальное разбирательство по этому небольшому вопросу.
— Тоник! Кхе!.. — слышится в телефонной трубке. — Мне тут щенка предлагают.
Оглушительно звенит мембрана. Будто звонят прямо из соседней комнаты, а не с другого конца города.
— Ну и что?
У Тоника невозмутимый голос. Он рассматривает красоток, приклеенных кусочками липкой ленты к стене. Он еще не решил, с которой из них проведет сегодняшний вечер.
— Может, вместе съездим? Ты ведь разбираешься в собаках…
С рыженькой итальянкой, решает наконец Тоник. А тому миллионеру скажем дружно: «На хрен ты нужен? Ва фан куло, бамбино! Аривидерчи, Рома!..»
— Когда ехать?
— Да хоть сейчас. Кхе!
— Куда?
— Об этом не беспокойся. Возьмем такси.
— Деньги, что ли, девать некуда?
— Ты обиделся? Кхе! Из-за рисунков?
Тоник шмыгает носом. «Еще чего, — думает. — Обижаться на всякого стронцо».
— Ладно. Заходи. Там решим. Слышь? На лыжах в этот выходной пойдешь?
— Кхе!
— Не понял…
— Спасибо, Тоник. С большим удовольствием.
Щенок оказался в большом порядке. Ну что ты! С голубыми ободками вокруг темных зрачков. Платон сам собирался взять его на руки, но Тоник не дал.
— Ты же его задушишь, стронцо. Или потеряешь.
Так и вез сам всю дорогу за пазухой. Куртка насквозь провоняла псиной.
— Для такого щенка совсем недорого.
— Ты так считаешь, кхе?
— Только учти, он тебе квартиру отделает. Двадцать луж в день, поня́л? А наказывать до полугода нельзя. Ни в коем случае. Иначе собаку изуродуешь.
— На кого я его теперь оставлю? — сокрушался Платон. — В Будапешт же его с собой не возьмешь. Кхе!
— Отдашь соседям.
Щенок шебуршился, жалобно попискивал, царапался, пытался выбраться наружу.
— А ты? К тебе нельзя? Ненадолго…
— Так я это… тоже собираюсь…
— Куда?
— Туда же. В Будапешт. Уже, можно сказать, провентилировал вопрос. Осталось только решить, по какой линии ехать: по светотехнической или звукооператорской.
— К Ирэн?
— К ней, — признался Тоник.
Платон поправил сбившийся шарф.
— Хорошая женщина. Кхе! Красивая. Молодая. Интеллигентная. Слушай… Женись! А? Замечательная женщина… Кхе!..
— Так я это… — замялся Тоник. — В принципе я, конечно, не против. Но пока что-то не очень получается… В смысле насчет командировки. Посодействовал бы…
— Нужно подумать. Кхе!..
Платон остановился, задумался. Машины со свистом и хлюпаньем проносились мимо. Шел снег. А он стоял и думал — прямо посреди тротуара. Посреди Метростроевской улицы. Никакого Тоника рядом не было. И никакого щенка. Вообще никого не было рядом. Прохожие опасливо обходили сумасшедшего по мостовой, то и дело оглядываясь, чтобы не попасть под машину.
В воскресенье договорились встретиться на Строительной. Прямо у Тоника. Накануне Тоник до глубокой ночи хозяйничал — хотел как следует накормить ребят после лыж. Немного угостить, побаловать. А то небось забыли вкус домашней жратвы. Оголодали, стронци.
С вечера подморозило, окна затянуло ледяными узорами, и утром, когда рассвело, голубой домик Тоника, стоявший на пересечении двусторонней улицы Ученого Академика Павлова и односторонней — Поэта Пушкина, то есть, можно сказать, находившийся почти в лесу, выглядел особенно уютно. Кажется, зазимуй здесь — и никто на свете тебя не отыщет. Конспиративный домик. Дембельный. В смысле — вот такой! Здесь чувствуешь себя, по крайней мере, человеком.
Повести и рассказы, вошедшие в сборник, посвящены судьбам современников, их поискам нравственных решений. В повести «Судья», главным героем которой является молодой ученый, острая изобразительность сочетается с точностью и тонкостью психологического анализа. Лирическая повесть «В поисках Эржебет Венцел» рисует образы современного Будапешта. Новаторская по характеру повесть, давшая название сборнику, рассказывает о людях современной науки и техники. Интерес автора сосредоточен на внутреннем, духовном мире молодых героев, их размышлениях о времени, о себе, о своем поколении.
В 1977 году вышли первые книги Александра Русова: сборник повестей и рассказов «Самолеты на земле — самолеты в небе», а также роман «Три яблока», являющийся первой частью дилогии о жизни и революционной деятельности семьи Кнунянцев. Затем были опубликованы еще две книги прозы: «Города-спутники» и «Фата-моргана».Книга «Суд над судом» вышла в серии «Пламенные революционеры» в 1980 году, получила положительные отзывы читателей и критики, была переведена на армянский язык. Выходит вторым изданием. Она посвящена Богдану Кнунянцу (1878–1911), революционеру, ученому, публицисту.
Повесть «Судья» и роман «Фата-моргана» составляют первую книгу цикла «Куда не взлететь жаворонку». По времени действия повесть и роман отстоят друг от друга на десятилетие, а различие их психологической атмосферы характеризует переход от «чарующих обманов» молодого интеллигента шестидесятых годов к опасным миражам общественной жизни, за которыми кроется социальная драма, разыгрывающаяся в стенах большого научно-исследовательского института. Развитие главной линии цикла сопровождается усилением трагической и сатирической темы: от элегии и драмы — к трагикомедии и фарсу.
Михаил Андреевич Лев (род. в 1915 г.) известный советский еврейский прозаик, участник Великой Отечественной войны. Писатель пережил ужасы немецко-фашистского лагеря, воевал в партизанском отряде, был разведчиком, начальником штаба партизанского полка. Отечественная война — основная тема его творчества. В настоящее издание вошли две повести: «Если бы не друзья мои...» (1961) на военную тему и «Юность Жака Альбро» (1965), рассказывающая о судьбе циркового артиста, которого поиски правды и справедливости приводят в революцию.
Ким Федорович Панферов родился в 1923 году в г. Вольске, Саратовской области. В войну учился в военной школе авиамехаников. В 1948 году окончил Московский государственный институт международных отношений. Учился в Литературном институте имени А. М. Горького, откуда с четвертого курса по направлению ЦК ВЛКСМ уехал в Тувинскую автономную республику, где три года работал в газетах. Затем был сотрудником журнала «Советский моряк», редактором многотиражной газеты «Инженер транспорта», сотрудником газеты «Водный транспорт». Офицер запаса.
Автор публикуемых ниже воспоминаний в течение пяти лет (1924—1928) работал в детской колонии имени М. Горького в качестве помощника А. С. Макаренко — сначала по сельскому хозяйству, а затем по всей производственной части. Тесно был связан автор записок с А. С. Макаренко и в последующие годы. В «Педагогической поэме» Н. Э. Фере изображен под именем агронома Эдуарда Николаевича Шере. В своих воспоминаниях автор приводит подлинные фамилии колонистов и работников колонии имени М. Горького, указывая в скобках имена, под которыми они известны читателям «Педагогической поэмы».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Читателю широко известны романы и повести Евгения Пермяка «Сказка о сером волке», «Последние заморозки», «Горбатый медведь», «Царство Тихой Лутони», «Сольвинские мемории», «Яр-город». Действие нового романа Евгения Пермяка происходит в начале нашего века на Урале. Одним из главных героев этого повествования является молодой, предприимчивый фабрикант-миллионер Платон Акинфин. Одержимый идеями умиротворения классовых противоречий, он увлекает за собой сторонников и сподвижников, поверивших в «гармоническое сотрудничество» фабрикантов и рабочих. Предвосхищая своих далеких, вольных или невольных преемников — теоретиков «народного капитализма», так называемых «конвергенций» и других проповедей об идиллическом «единении» труда и капитала, Акинфин создает крупное, акционерное общество, символически названное им: «РАВНОВЕСИЕ». Ослепленный зыбкими удачами, Акинфин верит, что нм найден магический ключ, открывающий врата в безмятежное царство нерушимого содружества «добросердечных» поработителей и «осчастливленных» ими порабощенных… Об этом и повествуется в романе-сказе, романе-притче, аллегорически озаглавленном: «Очарование темноты».
Виктор Макарович Малыгин родился в 1910 году в деревне Выползово, Каргопольского района, Архангельской области, в семье крестьянина. На родине окончил семилетку, а в гор. Ульяновске — заводскую школу ФЗУ и работал слесарем. Здесь же в 1931 году вступил в члены КПСС. В 1931 году коллектив инструментального цеха завода выдвинул В. Малыгина на работу в заводскую многотиражку. В 1935 году В. Малыгин окончил Московский институт журналистики имени «Правды». После института работал в газетах «Советская молодежь» (г. Калинин), «Красное знамя» (г. Владивосток), «Комсомольская правда», «Рабочая Москва». С 1944 года В. Малыгин работает в «Правде» собственным корреспондентом: на Дальнем Востоке, на Кубани, в Венгрии, в Латвии; с 1954 гола — в Оренбургской области.