В память о тебе - [135]
— Весна не за горами. Днем бывает довольно тепло.
Она увидела входящего в аукционный зал Григория. Его сопровождал неопрятного вида старик.
— А здесь просто чудесно, — делая очередную затяжку, сказал мужчина из Флориды. — Последние дни, как по мне, было довольно ветрено, но сегодняшний день — выше всяких похвал.
Дрю видела, что Григорий ищет ее глазами. Наклонившись вперед, чтобы не привлекать всеобщее внимание, она подняла над головой руку. Сработало. Он заметил ее. Незаметно помахав, Дрю провела рукой по волосам. Григорий кивнул головой и улыбнулся. Ямочки заиграли на его щеках… Послышался характерный звук включенного микрофона. Дрю взглянула на Ленору, которая щелкала по клавишам ноутбука. Позади нее зажегся ярко-голубым светом большой проекционный экран.
Сидя рядом с Золтаном, Григорий всеми силами старался не смотреть на Дрю. Она сидела у стены и была почти не видна, но он, словно желая убедиться в ее существовании, продолжал упорно поглядывать в ту сторону. Они с Золтаном с интересом рассматривали собравшихся в зале. Посетители сновали между рядами, листали каталог. За одним из высоких круглых столов стоял хорошо одетый молодой человек. Он обнимал за талию женщину в плотно облегающем платье. Юбка едва закрывала ей ягодицы. Женщина в буквальном смысле слова повисла на руке своего кавалера. Григорий подумал, что эта пара почти наверняка захочет приобрести обручальное кольцо. За ними, на верхней ступеньке ведущих на возвышение сходен, стоял как вкопанный охранник. Молодой человек с предельно серьезным видом смотрел в зал. Рукава его костюма не мешало бы подшить.
На возвышении аукционист перебирала на столе бумаги. Очень привлекательная женщина, на вид лет сорок. Ее изящную фигуру, словно перчатка, облегало темное платье, местами просвечивающее. На голове — небрежный шиньон. Француженка, да и только! Женщина заговорила, и шум в зале стих. Несколько сухим, хорошо поставленным голосом она поприветствовала собравшихся и попросила всех выключить мобильные телефоны.
— За исключением, конечно, тех случаев, когда они необходимы для работы.
Слабый, едва уловимый акцент. Напоминает голос диктора с радиостанции классической музыки.
На экране появилась фотография первого лота: два искрящихся на свету золотых браслета.
— Лот номер один. Два украшенных бриллиантами золотых браслета. Проба золота — двадцать четыре карата. Начинаем торг.
Женщина взглянула на экран ноутбука.
— Начальная сумма — десять тысяч. Кто даст одиннадцать?
Она говорила быстро, но четко. Ни следа редукции при произношении гласных звуков. Отлично поставленный голос!
— Кто-нибудь предложит больше десяти тысяч?
Сидевшая в первом ряду женщина подняла табличку со своим номером.
— Одиннадцать — дама справа! Кто даст двенадцать?
Молодой человек у телефона подал знак. Аукционист не успела закончить фразу, как неряшливого вида толстяк, сидевший в углу, поднял свою табличку.
— Тринадцать, — объявила аукционист. — Все согласны, что тринадцать тысяч — это максимальная цена?
Григорий поймал себя на том, что нервно подался вперед.
Женщина в первом ряду подняла табличку.
— Четырнадцать! Вовремя…
Толстяк сразу же повысил цену, просто кивнув аукционисту головой. Цена взлетала быстро. Соперничество толстяка и женщины из первого ряда продолжалось до тех пор, пока толстяк, сдавшись, не качнул отрицательно головой.
— Итак, восемнадцать тысяч? — переспросила аукционист женщину из первого ряда. — Лот продан триста десятому номеру.
— А они не теряют времени даром, — прошептал Золтан.
«Да, — подумал Григорий Солодин. — Как быстро они распродают драгоценности! Скоро дойдет очередь и до моего кулона. Еще недавно я берег и лелеял его, считал чем-то особенным, а через полчаса его продадут человеку, который кивком головы поднимет цену до недосягаемого предела».
— Теперь он ваш, — в микрофон произнесла аукционист, продав второй лот.
На большом цветном экране сменялись изображения. Люди входили и выходили из зала, наливали себе кофе, читали сопроводительную брошюру и листали каталог. Сидевший перед Григорием мужчина внимательно следил за всеми перипетиями аукциона, записывая в каталог цены, за которые продавались лоты. Женщина рядом с ним несколько раз участвовала в торгах, но каждый раз, когда названную ею сумму перебивали, тушевалась и отступала. «Покупатель Саманты» методично скупал драгоценности, в то время как «покупатель Брайна» изредка вмешивался в торги. Дрю оставалась пока не у дел. Григорий продолжал поглядывать в ту сторону, надеясь поймать ее взгляд.
Дрю равнодушно наблюдала за работой аукциониста. На душе у Григория было светло. Почти на физическом уровне он ощущал легкость и свободу от горестей и душевных терзаний последних лет. Время, аукцион и Дрю излечили его. А еще свою лепту внесли сидящий рядом Золтан и… Эвелина. Удивительное исцеление! Он сидел спокойно, чувствуя, как сердце переполняет любовь.
Надо будет, конечно, позвонить Эвелине и объяснить, куда завело его сердце. Впрочем, Григорий чувствовал: она и сама понимает, что им не суждено стать чем-то большим, чем друзья.
Прошло около часа, и очередь дошла до янтарных украшений. Лот № 71. Янтарный браслет. К всеобщему удивлению, на голубом проекционном экране не появилось фотографии лота.
Жизнь детей, лишенных родительского тепла и ласки, сама по себе непроста. Единственное, что у них есть, — это дружба, крепкая, нерушимая. Они называли себя «обоймой», в которой семь патронов сидят вплотную друг к дружке, и никакая сила не может их разлучить. Кроме магии… Под впечатлением таинственного рассказа и влекомые любопытством, семеро друзей отправляются на поиски неизвестного, где трое из них бесследно исчезают. Лишь через пятнадцать долгих лет четверо оставшихся друзей решают отправиться на поиски пропавших.
Лайла приглашена на дюжину свадеб и почти столько же девичников. Вся ее жизнь отныне подчинена чужим праздникам, причем каждый из них похож на дикий, фееричный сон, который привидеться может разве что в горячке. Заодно Лайла пытается наладить собственную жизнь, но ее бойфренд Уилл почему-то вечно недоволен, и даже любимая бабушка Франни, стоящая во главе «Лиги старых перечниц», обеспокоена ее активностью. Что за чертовщина происходит вокруг? Лайле придется разобраться.
В этом городе белые стены - потому что "виар" очки нарисуют на них любое изображение. В этом городе улицы закрыты стеклом - потому что его жители не выносят ультрафиолета. В этом городе нет несчастных и забытых людей - потому что есть группы поддержки, в которых тебе всегда помогут. В этом городе живет Верóника. Она выходит на улицу - и видит величественные ветви, прорастающие внутрь квартир, толстые стволы, преграждающие путь трамваю, который мчится на уровне вторых этажей, пробегая росчерком тени по пыльной поверхности стекла.
Чудом выжившая в страшной автокатастрофе, Саша Рокицкая приобрела после случившейся с ней трагедии странный дар — она не просто видит чужую ауру, но и способна понять, что носитель этой ауры приближается к трагической смерти… Она не ошибалась еще ни разу. Но как же ей хочется ошибиться теперь, когда она точно знает, что ее возлюбленный Илья обречен! Саша оказывается перед нелегким выбором: опустить руки и сдаться — или до последней минуты бороться за жизнь дорогого ей человека. Пока остается хотя бы один шанс, остается и надежда переломить закон Судьбы…
«Способность Софи Лав передавать волшебство читателям изящно находит свое выражение в мощных выразительных фразах и описаниях. ОТНЫНЕ И НАВЕКИ – это идеальный роман для чтения на пляже с одной оговоркой: присущий ему энтузиазм и прекрасные описания с неожиданной тонкостью раскрывают многогранность не только развивающихся чувств, но и развивающихся характеров. Книга станет отличной находкой для любителей романов, ищущих более глубокий смысл в произведениях этого жанра». --Сайт Midwest Book Review (Дайэн Донован) ОТНЫНЕ И НАВЕКИ – это прекрасно написанный роман, на страницах которого описана борьба женщины (Эмили) в поисках своего «я».
Блейк и Келли работают в отеле бок о бок с девяти до пяти… И как бы они ни пытались сохранить свои отношения сугубо профессиональными, взаимное влечение становится все сильнее! Но он – ее босс, а в прошлом у обоих – сложные жизненные испытания, оставившие в их душе глубокий след. Справятся ли они? Зазвучат ли свадебные колокола?