В ожидании - [85]

— Чтобы вкусно поесть?

— Да.

— Сколько он весит, тётя Эм?

— Без одежды — не знаю.

— А в одежде?

— О, страшно много! Он собирается писать книгу.

— О чём?

— О Тесбери. У них была в роду дама, — правда, не Тесбери, а Фицхерберт, которую все уже похоронили, а она оказалась во Франции. Был ещё один — он участвовал в сражении при Спагетти — нет, другое слово. Я всегда вспоминаю о нём, если Огюстина подаёт слишком жирный суп.

— При Наварине. А он действительно сражался?

— Да, хотя кое-кто утверждает противное. Пастор собирается это выяснить. Потом был ещё один — ему отсекли голову, и он не позаботился упомянуть об этом в хрониках. Но наш пастор раскопал эту историю.

— В чьё царствование это случилось?

— Я не могу запоминать все царствования, Динни. При Эдуарде Шестом или Эдуарде Четвёртом — почём я знаю… Он был сторонник Красной розы. Затем был ещё какой-то, который женился на одной из наших. Его звали Роланд или в этом роде. Он натворил что-то страшное, и у него отобрали землю. Он не признал короля главой церкви. Что это значит?

— При государе-протестанте это значило, что он католик.

— Сначала сожгли его дом. О нём упоминается в «Mercurius rusticus»[11] или в какой-то другой книге. Пастор утверждает, что его у нас очень любили. Не помню, что было сперва — то ли дважды сожгли его дом, то ли ограбили. Там был ещё ров с водой. Есть даже список всего, что взяли.

— Как интересно!

— Варенье, и серебро, и цыплят, и белье, и даже зонтик или что-то смешное в этом роде.

— Когда всё это было, тётя?

— Во время гражданской войны. Он был роялистом. Вспомнила — этого звали не Роланд, а по-другому. Её звали Элизабет, как тебя, Динни. История повторяется.

Динни смотрела на полено в камине.

— Потом был ещё последний в роду адмирал при Вильгельме Четвёртом, который умер пьяным. Не Вильгельм, а он. Пастор это отрицает. Он и пишет для того, чтобы это опровергнуть. Он говорит, что адмирал прозяб и выпил от простуды рому, а организм не сработал. Где я подхватила это слово?

— Я иногда употребляю его, тётя.

— Ну, конечно. Так что у него целая масса выдающихся предков, не считая всяких обыкновенных, и они восходят прямо к Эдуарду Проповеднику или кому-то ещё. Пастор хочет доказать, что Тесбери древнее нас. Какая нелепость!

— Не волнуйтесь, милая тётя! — замурлыкала Клер. — Ну кто станет это читать?

— Не скажи. Он просто любит разыгрывать сноба — это его поддерживает. А, вот и Ален! Клер, ты видела мой портулак? Не пойти ли нам посмотреть?

— Тётя Эм, вы бесстыдница, — шепнула Динни ей на ухо. — И потом, это ни к чему.

— Помнишь, что нам твердили по утрам в детстве? Час терпеть — век жить. Клер, подожди, я возьму шляпу.

— Итак, ваш отпуск кончен, Ален? — спросила Динни, оставшись наедине с молодым человеком. — Куда вас направляют?

— В Портсмут.

— Это хорошо?

— Могло быть хуже. Динни, я хочу поговорить с вами о Хьюберте. Если дело плохо обернётся в суде, что тогда?

Динни разом утратила свою «шипучесть». Она опустилась на подушку перед камином и подняла на Алена встревоженный взгляд.

— Я наводил справки, — продолжал молодой Тесбери. — В таких случаях даётся отсрочка на две-три недели, чтобы министр внутренних дел мог ознакомиться с решением суда. Как только он утверждает его, виновного немедленно выдают. Отправляют обычно из Саутгемптона.

— Вы серьёзно думаете, что до этого дойдёт?

— Не знаю, — угрюмо ответил Ален. — Представьте себе, что боливиец кого-то здесь убил и уехал. Мы-то ведь тоже постарались бы заполучить его и нажали бы для этого на все пружины.

— Это чудовищно!

Молодой человек посмотрел на неё с решительным и сочувственным видом:

— Будем надеяться на лучшее, но если дело пойдёт плохо, придётся принять меры. Ни я, ни Джин так просто не сдадимся.

— Но что же делать?

Молодой Тесбери прошёлся по холлу, заглянул за двери. Затем наклонился к девушке и сказал:

— Хьюберт может улететь. После возвращения из Чичестера я ежедневно практикуюсь в пилотировании. На всякий случай мы с Джин разработали один план.

Динни схватила его за руку:

— Это безумие, мой мальчик!

— На войне приходилось делать и не такое.

— Но это погубит вашу карьеру!

— К чёрту карьеру! Что же, по-вашему, лучше сложить руки и смотреть, как вас и Джин сделают несчастными на долгие годы, а такого человека, как Хьюберт, навсегда изломают?

Динни конвульсивно сжала его руку, потом выпустила её.

— Этого не может быть. До этого не дойдёт. Кроме того, как вы доберётесь до Хьюберта? Он же будет под стражей.

— Пока не знаю, но буду знать, когда наступит время. Мне ясно одно: если его увезут, там уж совсем никаких шансов не останется.

— Вы говорили с Хьюбертом?

— Нет. Покамест все очень неопределённо.

— Я уверена, что он не согласится.

— Этим займётся Джин.

Динни покачала головой:

— Вы не знаете Хьюберта. Он никогда вам не позволит.

Ален усмехнулся, и Динни внезапно заметила, что в нём есть какая-то всесокрушающая решительность.

— Профессор Халлорсен посвящён в ваш план?

— Нет, и не будет без крайней необходимости, хотя, должен сознаться, он — славный малый.

Девушка слабо усмехнулась:

— Да, славный, только чересчур большой.

— Динни, вы не увлечены им?