В овечьей шкуре - [3]

— Значит, молодой человек, — обратилась она к Натану, бинтуя Эмме голову, — вы приглашаете нас к себе, опасаясь, как бы убийца не продолжил преследовать мою девочку?

— Да, мисс Летти, — ответил Натан из дверей кухни.

Эмма подумала, что если бы он прихватил с собой шляпу, то сейчас смущенно мял бы ее в руках. Прежде чем уйти на покой, тетя работала учителем и медсестрой в крохотной городской школе, так что ни один местный житель в возрасте до пятидесяти лет не посмел бы обращаться к ней с меньшим почтением, чем Натан.

— А что об этом думает Эмма?

— Она не возражает.

Тетя Летти удивленно вскинула брови.

— Вы чего-то недоговариваете? — проворчала она. — Мне всегда казалось, что Эмма сама в состоянии справиться с любыми трудностями.

— Я укусила его, — призналась Эмма, глядя ей прямо в глаза. — Он опасен, и дальше все будет еще хуже.

— В таком случае, мне кажется, нужно кое-что объяснить Натану, пока все не стало еще хуже, — сказала Летти, распрямляя спину. — Может быть, ты начнешь прямо сейчас, пока я собираю вещи?

Эмма со вздохом наблюдала, как Натан посторонился, давая тете пройти в коридор. Конечно, Летти решила правильно. Вот только решить проще, чем сделать. Намного проще.

Но ведь именно для этого Эмма и вернулась домой, разве не так? Ей действительно нужно кое-что объяснить.

И все же она надеялась, что это произойдет не так скоро.

— Ты тоже могла бы переодеться, — заметил Натан. Его почтительный тон исчез так же быстро, как и появился. Испуг и раздражение тоже прошли. Их место заняли предположения и догадки. Прищурившись, он оглядел ее с головы до пят. — Мне понадобится твоя одежда как вещественное доказательство. И вряд ли ты захочешь получить ее назад.

— Прекрасно. — Эмма ухватилась за край испачканного в крови свитера, но остановилась в нерешительности. — Ты так и будешь на меня смотреть?

— Да, если ты собираешься раздеваться прямо здесь.

Не проронив больше ни слова, она стянула с себя свитер через голову. Девушка понимала, что Натан просто дразнит ее. Но улыбка замерла на его лице, когда Эмма сняла футболку и бросила ее поверх свитера. А затем начала выбираться из джинсов.

Она слышала, как Натан приблизился к ней, как участилось его дыхание. Мужчина оперся руками о стол с обеих сторон от ее бедер, образовав над ней высокую арку из собственных плеч.

— Эмма, прекрати!

Вместо ответа, она лишь что-то сдавленно прохрипела, отпихнула ногой джинсы и осталась стоять перед ним в одних только трусиках и лифчике.

Лицо Натана потемнело, он шумно и глубоко дышал.

— Мы долго притворялись просто друзьями. Но я больше так не могу. После того, как ты позвонила мне среди ночи и я услышал твой отчаянный крик и даже не знал… — Он запнулся на полуслове и прижался к ее спине грудью. — Так что тебе стоило хоть немного подумать, прежде чем начать раздеваться в моем присутствии.

Чтобы устоять на ногах, она ухватилась за его руку:

— Я подумала, Натан. Я думала о тебе целых пять лет.

— Вероятно, не очень часто. — Он освободил руку от ее пальцев. — Потому что все эти пять лет ты так и была в Сиэтле.

Она скрестила руки на кружевном лифчике:

— Ты тоже почему-то не примчался ко мне сломя голову.

Он долго смотрел на нее, затем повернулся к двери, качая головой:

— Ты всегда задаешь вопросы, на которые у меня нет ответа.

— Я ни о чем тебя не спрашиваю.

— Да, конечно. Какой чемодан ты возьмешь?

— Тот, что поменьше, — удивленно моргнув, ответила она и еще долго прислушивалась к его удаляющимся тяжелым шагам, что сначала прогрохотали по веранде, а потом заскрипели по снегу от крыльца до машины во дворе.

Летом Пайн-Блаффс нравился Эмме больше, чем зимой. Когда ей исполнилась шестнадцать, мать отправила дочку на все каникулы к тете Летти, уверяя, что вдали от большого города девушке будет хорошо. А следующие шесть лет Эмма сама просилась сюда. Натан был одной из причин, потому что мать оказалась права: в Пайн-Блаффс ей действительно было хорошо. Она любила окрестные леса с толстым ковром сосновых иголок на бурой земле, любила сам городок, в котором всего три светофора и ни одного фастфуда.

Эмма возвращалась сюда и на школьные каникулы, и когда училась в колледже. Собиралась продолжать и дальше, после получения ученой степени. Но затем ее планы изменились.

Вероятно, Натан тоже вспоминал то последнее лето и прогулку вокруг озера, когда даже воздух между ними, казалось, светился от напряжения скрываемых друг от друга чувств.

— А шрама на ноге совсем не видно, — заметил он, поставив чемоданчик на стол.

Эмма машинально посмотрела на свою правую икру. Ровная, гладкая кожа на том месте, которое пять лет назад было разодрано и залито кровью.

— Из-за того укуса я превратилась в оборотня, и теперь все раны на мне быстро заживают.

Именно такой реакции — взрыва хохота — она и ожидала. Нет, она не сможет сразу рассказать всю правду. Нужно сначала подготовить Натана, чтобы ему легче было поверить в невероятное. Сейчас он собирался оставить ее с тетей Летти дома, а сам решил вернуться на шоссе, чтобы вдвоем с Осборном тщательно обследовать место происшествия. Будет нетрудно сопровождать его в волчьем облике и помогать… в надежде, что он не застрелит ее, как того оборотня пять лет назад.