В осколках тумана - [22]
Эти двое пережили немало, и новые потрясения вряд ли будут им на пользу. Нет, пускай живут в Нортмире, пока я смогу о них заботиться. В службе опеки не знают о том, что мама заболела, надо попросить Дэвида, чтобы он не распространялся об этом.
На моих губах появляется улыбка — невесомая, как седые мамины волосы.
— На прошлой неделе у меня было свидание с твоим врачом.
Я не сообщила ей эту новость в тот день, когда мы ездили в больницу, но теперь, после того как Дэвид пригласил меня на ужин к себе домой, я поделилась бы радостным известием даже с козами, выкажи они желание слушать.
Мама вдруг резко вдыхает воздух и приоткрывает рот.
— Ну же, говори, — подстегиваю я.
Она кашляет, и в глазах ее опять застывает безразличие. Мама смотрит куда-то через плечо. Тело ее обмякло, словно кашель забрал у нее все силы. Я опускаю голову. Как заставить ее говорить?
— Миссис Мэри Маршалл?
— Да, — отвечаю я за нее.
— Дата рождения?
— Двенадцатое февраля тысяча девятьсот сорок девятого года.
— Адрес?
— Ферма Нортмир, Бэк-лейн, Уизерли.
— Как зовут ее врача?
— Доктор Карлайл, — медленно отвечаю я, смакуя имя, — Дэвид.
Медсестра уводит маму. Ее провожают в комнату для переодевания, и я думаю о том, сумеет ли она когда-нибудь сама надеть больничный халат. Она оглядывается на меня за секунду до того, как медсестра задергивает занавеску. Мне следовало быть рядом, чтобы ей помочь.
— Джулия, до чего же я рад тебя видеть! — раздается сзади голос Дэвида.
Я оборачиваюсь, к щекам приливает краска. Я улыбаюсь, несмотря на тревогу за маму. Хоть бы ресницы накрасила.
— Что ты здесь делаешь? — Вопрос мой звучит так, словно я недовольна.
Приподнимаюсь на цыпочках, целую его в щеку. Я не собиралась этого делать, но на секунду мне становится легче. Да и ему, похоже, понравилось.
— Я же врач, Джулия. А это больница. — Он улыбается, и я изображаю беззаботность. — По понедельникам я принимаю больных.
— О! — Мой взгляд устремлен на занавеску в конце коридора, за которой находится мама.
— Я работаю с беременными несовершеннолетними. Эта тема меня особенно волнует.
— Вот как? — Я слушаю рассеянно. Маму вот-вот засунут в трубу, а она ненавидит замкнутые пространства. Я разрываюсь на части. Остаться с Дэвидом? Или побежать к маме?
— Все происходит конфиденциально. Мы консультируем девушек, помогаем принять решение, предлагаем убежище.
— Маму сейчас сканируют. — Я его почти не слушаю.
— Джулия. Сейчас ты ничего не можешь сделать. Остается только ждать. — Дэвид кладет мне руку на спину. — Все будет хорошо. Давай выпьем чего-нибудь горячего, посидим, поговорим. Я побуду с тобой, пока она не выйдет оттуда в целости и сохранности. Согласна?
Запах, исходящий от него, дурманит, и я покорно соглашаюсь. Дэвид уводит меня от кабинета МРТ и ведет в столовую для сотрудников. Там он покупает мне кофе.
— Скажи, что самое худшее? — спрашиваю я. — Какой результат, по-твоему, самый ужасный и безнадежный? Может, тогда, получив реальные результаты, я подумаю, что все не так уж плохо.
Дэвид спокоен, мой мрачный настрой, похоже, его не огорчает.
— Должен признаться, случай твоей матери — настоящая загадка. — Он смотрит в сторону. — Могу лишь сказать, что хочу ей помочь. Я всей душой хочу, чтобы она снова заговорила. Есть столько…
— Дэвид, скажи, какой диагноз самый худший?
Он смотрит на меня, вздыхает.
— Опухоль мозга. Повреждение первичного слухового центра головного мозга, — например, в результате травмы головы. Удар, результатом которого стали патологические изменения и поражение тканей речевых центров мозга. Аневризма сосуда мозга. Возможно, сейчас она ее не убьет, но в случае кровотечения…
— Пожалуйста, хватит… — Я вскидываю руки. Не верю. Я не хочу, чтобы маму положили в гроб и похоронили еще до того, как она сдаст анализ. — Ладно, а лучший результат, на который можно надеяться?
— Если не выявятся патологические изменения. Мы все на это надеемся, Джулия. — Дэвид тянется над липким столом и берет меня за руку. — Я с нетерпением жду нашего свидания…
Да, будет огромным облегчением хотя бы один вечер не думать о маме.
— Так ты умеешь готовить? — улыбаюсь я. — Надеюсь, когда я приду к тебе в гости, меня ожидает пир, а также буйное веселье, насколько…
— Насколько это доступно для старика, да? — Взгляд Дэвида серьезен. Но тут же на его лице расплывается улыбка. Интересно, зачем он называет себя стариком? Ведь он вовсе не старик!
— Для зрелого мужчины, — поправляю я. Честно говоря, меня это даже возбуждает. — По-моему, это здорово, — признаюсь я, краснея, потому что у нас было всего одно свидание и легкий, словно бабочка, поцелуй. Вряд ли он считается.
— Пойдем, — нежно говорит он. — Посмотрим, может, они уже закончили. Наверное, Мэри немного растеряна.
Мы снова идем длинными коридорами. Меня вдруг осеняет.
— Раз уж я здесь, то, пожалуй, надо навестить Грейс Коватту. Ты слышал об этом случае?
В душе я надеюсь, что Дэвид пойдет со мной.
— Надо быть глухим и слепым, чтобы не слышать, — замечает Дэвид и добавляет: — Прости. Бесчувственно с моей стороны. Ужасный случай. — Он сокрушенно качает головой.
— Интересно, как продвигается расследование? — вопрошаю я.
Зимой 1992 года маленькую девочку похищают прямо из машины, пока ее мать бегала покупать пирог перед визитом к свекрови. Примерно в это же время в старом доме рожает ребенка совсем юная девушка, которую родители держат взаперти в наказание за беременность.Спустя тринадцать лет преуспевающий лондонский адвокат Роберт счастлив от того, что его приемную дочь Руби взяли в престижную музыкальную школу для особо одаренных детей. Радость его омрачает лишь странное поведение жены. Ничего не объясняя, Эрин запрещает дочери ходить в новую школу, всячески противится ее поездке в Вену вместе с классом.
Новый, напряженный и завораживающий роман писательницы Сэм Хайес, автора международных бестселлеров «Моя чужая дочь» и «В осколках тумана». История трех женщин, которых связала одна ужасающая тайна. Женщина стоит на мосту, над яростно бурлящей водой, от смерти ее отделяют лишь несколько десятков метров. Кто она? И в чем причина ее отчаяния? Нина Кеннеди — обычная женщина, любящая мать и жена, вот только от прочих женщин ее отличает страх. Восьмилетняя Эва день за днем просиживает на каменном подоконнике старинного особняка, в котором располагается детский приют.
У Клаудии есть все, что нужно для счастья: любящий муж — бравый морской офицер, двое прелестных пасынков, благородная социальная работа, красивый дом. А скоро появится и дочь, рождения которой Клаудия, не раз терявшая детей, ждет с особым трепетом. Вот только новая няня, Зои, кажется подозрительной: она явно шпионит за Клаудией и тяжело переживает свое бесплодие. Однажды на одежде няни обнаруживается кровь, а вокруг только и твердят о зверских нападениях на беременных…
У Кэрри Кент есть все — звездный статус, слава, деньги, роскошный дом. У Кэрри Кент нет ничего. Потому что тело ее сына-подростка найдено у школьных ворот. Мальчика убили, нанеся несколько ударов ножом. И Кэрри, столь безжалостная к героям своих телешоу, в которых обсуждаются всевозможные шокирующие истории, сама становится объектом расследования. Как так произошло, что ее единственный сын, такой обычный и благополучный мальчик, погиб? Да еще столь ужасной смертью? В распоряжении полиции лишь один свидетель — странная девочка Дэйна, которая сильно отличается от учеников этой самой обычной школы.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Светлая и задумчивая книга новелл. Каждая страница – как осенний лист. Яркие, живые образы открывают читателю трепетную суть человеческой души…«…Мир неожиданно подарил новые краски, незнакомые ощущения. Извилистые улочки, кривоколенные переулки старой Москвы закружили, заплутали, захороводили в этой Осени. Зашуршали выщербленные тротуары порыжевшей листвой. Парки чистыми блокнотами распахнули свои объятия. Падающие листья смешались с исписанными листами…»Кулаков Владимир Александрович – жонглёр, заслуженный артист России.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.