В ореоле тьмы - [111]

Он набрасывается на меня. От неожиданности я даже не успеваю сделать шаг в сторону. Тяжелые удары попадают по лицу и спине.

– Если бы не ты… – Он валит меня на пол и со всей силы бьет в живот ногой. – Лучше бы ты никогда не рождалась!

Я кричу под его ударами, а он совсем слетает с катушек, полностью теряя контроль. Габриэль перестает перед собой что-либо видеть. Гнев настолько ослепляет его, что он барабанит по моему телу, нанося болезненные удары повсюду. Мое веко набухает, один глаз перестает видеть, железный привкус крови заполняет рот. Я сплевываю ее на пол и съеживаюсь от боли во всем теле. Готовясь к очередному удару, я молюсь, чтобы он был достаточно сильным, чтобы отключить меня… Но удара не последовало. Я слышу звуки борьбы и поворачиваю голову, чтобы рассмотреть происходящее. Тео валит Габриэля на пол и пытается вытащить из его рук пистолет. Раз – и в комнате раздается шлепок. Глушитель. Де Лагас вырывает оружие из рук Габриэля и выбрасывает его в угол.

– Тео, – хрипло зову я и из последних сил ползу к нему.

Живот Тео в крови, но он наклоняется над Габриэлем, который тяжело ловит воздух. В состоянии шока я громко шепчу:

– Это не твоя кровь.

Габриэль скалится.

– Кровь моя, – он бледнеет на глазах, – кажется, я выстрелил в себя чуточку раньше задуманного.

Он выплевывает кровавые сгустки и начинает задыхаться.

– Мы, мы… мы должны помочь ему, – еле шепчу я, понимая, что эта рана слишком серьезна, что он сейчас умрет.

– Я обещал ей наказать каждого, кто причинил ей боль… – Он заглядывает мне в глаза. – Я хотел пристрелить себя последним, – признается он, слегка потупив глаза, точно как в детстве, когда совершал глупые ошибки.

– Почему? – хрипло спрашиваю я. – Зачем тебе стрелять в себя?

– Ведь я тоже делал ей больно, – на выдохе произносит он, и его голова неестественно опадает назад.

Он умер. Умер у меня на глазах. А до этого пытался убить меня. Я чувствую, как в глазах темнеет, и проваливаюсь в бездну.

Ведь я тоже делал ей больно.

Глава 35

Я ЧУВСТВУЮ ЗАПАХ ЛЕКАРСТВ, все тело раскалывается на части, но сознание быстро возвращается. Я резко дергаюсь на больничной постели и открываю глаза. Трогаю веко пальцами и чувствую огромную припухлость.

– Она очнулась, – громко произносит Тео и крепко сжимает мою руку.

Он нависает надо мной, и его взгляд полон беспокойства. А я так счастлива видеть его лицо. На нем черная майка и джинсы. Под глазами темные синяки от усталости. Он так судорожно сжимает мою руку, что мне становится больно. Я хмурюсь и бросаю взгляд на наши ладони.

– Прости. – Он понимает меня без слов.

– Я ослепла?

– Нет, зрачок цел, – как-то отрешенно отвечает он и приникает губами к моей кисти. – Ты обязательно поправишься.

– Аарон? – тихо спрашиваю я, готовясь услышать худшее.

– В соседней палате – перелом обеих ног и правой руки, – отзывается медсестра и принимается осматривать меня.

– Он молотком ломал ему кости, – опуская голову, говорит Тео.

Я в ужасе ахаю, и он пожимает плечами.

– Главное, что жив, – шепотом бросает Тео.

Я слышу нотки облегчения в его голосе, а также страха; он нервным движением взъерошивает волосы. Я начинаю плакать. Сначала еле слышно, но все случившееся разом опускается мне на плечи, эмоционально раздавливая. Мой лучший друг. Как я не заметила? Как упустила?

– Он нуждался в помощи, – заикаясь, произношу я.

Медсестра с сожалением смотрит на меня и молча поджимает губы.

– Скажу по своему опыту, – тихо начинает она, и ее зеленые зрелые глаза вглядываются в мои, – не всех можно спасти.

Она выходит из палаты, и Тео крепко меня обнимает.

– Я думала, это твоя кровь. Решила, что ранен ты. – Я хватаюсь за него пальцами. – Я так испугалась, что потеряю тебя.

Он усиливает свои объятия и нежно целует меня в волосы.

– Все позади, – шепчет он успокаивающе. – Все позади, и я рядом.

* * *

Нормандия встречает нас солнечными лучами и легким колыханием ветерка. В этом месте ничего не изменилось. Высокие деревья в саду, та самая цветущая магнолия заглядывает в окна старинного шато, в котором я проводила столько времени, будучи ребенком. Я не готова к этой встрече, у меня трясутся поджилки и дыхание застревает в легких. Я так сильно хочу увидеть папу, но в то же время так сильно боюсь этого. Тео берет меня за руку.

– Ты справишься, – уверенно говорит он.

Он крепче стискивает мою кисть, когда навстречу нам выходит отец. Папа. Он постарел за эти два года, под глазами тонкая паутинка из морщин, а на лбу глубокие прорези. Рядом с ним стоит женщина лет пятидесяти. Она ободряюще кладет руку ему на плечо, подталкивая в мою сторону. Ее кожа кофейного цвета сильно контрастирует с его белоснежной рубашкой. Я же врастаю в землю и не могу сделать ни шага навстречу. Чувство стыда душит изнутри. Папины карие глаза находят мои. Я не знаю, что сказать ему, как объяснить случившееся. Слова встают в горле, слезы застилают глаза. Он подходит ближе и без слов крепко обнимает меня. В нос ударяет до боли знакомый запах, и я не выдерживаю и начинаю плакать у него на груди. Чувствую, как его тело дрожит, и понимаю, что он тоже не выдержал. Он гладит меня по спине, рукам, словно не верит в то, что я настоящая. Разглядывает со страхом в глазах, будто боится, что я исчезну, растворюсь в воздухе, прямо здесь и сейчас. Наконец он целует меня в макушку и вновь обнимает так крепко, что косточки хрустят.