В октябре - [3]

- Какие мальчишки?! - гневно воскликнула мать.

- Восстание? Против, кого? - спросил отец.

Костя протянул отцу измятый листок. Федор, Иванович вслух прочел:

"К ГРАЖДАНАМ РОССИИ!

Временное правительство низложено. Государственная власть перешла в руки органа Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов Военно-революционного комитета, стоящего во главе петроградского пролетариата и гарнизона.

Дело, за которое боролся народ: немедленное предложение демократического мира, отмена помещичьей собственности на землю, рабочий контроль над производством, создание Советского правительства, - это дело обеспечено.

Да здравствует революция рабочих, солдат и крестьян!

Военно-революционный комитет при Петроградском Совете рабочих и солдатских депутатов.

25 октября 1917 года, 10 час. утра".

- Эти прокламации расклеивают на стенах, - пояснил Костя. - Нас послали их срывать.

В дверях появилась старшая горничная Лизавета Ивановна, прямая и строгая. Она пренебрежительно покосилась на Костю и спросила Анну Петровну:

- Вы звали? Что угодно?

- Ах, Лизавета Ивановна, оставьте меня в покое! Прошу вас, чтобы никто...

- Ну-ка, ну-ка, я погляжу на моего соколика, на купидона моего, на моего красавца! - лепетала старая няня, выплывая из-за горничной серой утицей. - Ай и хорош! Ну прямо юнкер, а не гимназист!

Из-за косяка выглядывала, сияя глазами, Аганька.

- Да что же ты не разденешься? Снимай амуницию-то, - приговаривала нянька. - Да умойся. Юнкер! Прямо юнкер... Поставь ружьецо в угол, сними поясок!

Федор Иванович рассмеялся:

- Ему нельзя. Он так и спать будет, в полном снаряжении.

Анна Петровна схватилась за виски:

- Няня! Лизавета Ивановна! Уйдите! Все уйдите!

Костя поставил в угол винтовку, снял пояс с патронами, скинул пальто и фуражку на руки няни и сел за стол, к поставленному для него прибору. Няня и Лизавета Ивановна вышли, плотно притворив за собой дверь.

- Поди сначала вымой руки, а потом садись за стол, - сказал отец.

- Слушаю, папа!

Костя ушел умыться.

- Какие мальчишки? Как они посмели? - хрустя пальцами и взводя глаза, вопрошала Анна Петровна розового купидона на расписанном потолке.

Купидон целился куда-то стрелой и, лукаво улыбаясь, молчал. Не ответил и серебряный самовар, к которому затем обратилась с вопросом Анна Петровна, и даже совсем смолк, перестав кипеть. Молчали и стены. Молчал и Федор Иванович, к которому наконец обратилась его супруга. Он налил себе красного вина, отпил немного и закурил. Закинув голову, он пускал колечки, пронзая их тонкой струйкой дыма, и прислушался: с чердака над сводом доносились какие-то шорохи, стуки.

- Какие мальчишки? Я вас спрашиваю, Федор Иванович! - повторила Анна Петровна.

- Должно быть, у нас на чердаке расплодились крысы. Возятся, как лошади, - ответил Федор Иванович.

Костя вернулся в столовую умытый, с приглаженными щеткой мокрыми волосами. Шрам на щеке и глаз припудрены. Костя переоделся в пижаму расшитую венгерскими шнурами, обулся в туфли-шлепанцы.

Он молча сел за стол и принялся за еду. Мать, успокоенная его домашним видом, опять спросила:

- Какие мальчишки тебя били, мой мальчик?

- Да они не били, а только хотели отнять оружие. Наши мальчишки Еванька с Андрюшкой. Дворников и кучеров...

- Что? Что?.. Федор Иванович, слышишь? Ты должен велеть кучеру и дворнику, чтобы они наказали своих сыновей.

- Хорошо, матушка, хорошо! Можно это отложить хоть до завтра?

- До завтра? Можно.

- Ну, а теперь давай поговорим серьезно. Винтовку и патроны я у тебя отбираю.

Костя взглянул на мать, прося поддержки. Анна Петровна сказала едко:

- Твой отец хотел сам драться на улицах, да не достал ружья.

Федор Иванович махнул рукой, задел стакан с вином и пролил на скатерть.

Рассердясь на свою неловкость, он встал и вышел из столовой.

Часы глухо и мягко пробили три. Где-то отозвались в другой комнате другие жидким серебристым звоном.

Мать и сын притихли.

- Поздно. Ты завтра спи дольше. Тебе надо отдохнуть...

Анна Петровна прижала к груди голову сына и баюкала его, укачивая. Вдруг она вздрогнула и застыла...

Над сводом столовой ей послышались шаги.

- У нас кто-то на чердаке...

- Крысы, мама...

Анна Петровна, боясь дышать, потянулась к звонку.

Вошла Лизавета Ивановна и, ни на кого не глядя, принялась убирать со стола.

- Лизавета Ивановна, у нас чердак заперт? - спросила Анна Петровна.

- Конечно, - тихо ответила горничная.

- Ключ где?

- Ключ у Ферапонта, - так же тихо и ровно ответила горничная, продолжая работу.

- Никто не ходил на чердак?

- Никто. Мы не сушим на чердаке.

- Там кто-то есть... Вот послушай... Да перестань же стучать посудой!

Лизавета Ивановна притихла. Что-то стукнуло сверху.

Анна Петровна вздрогнула:

- Кто же это?

- Это домовой, - ровно и тихо ответила горничная, собирая серебро со стола.

- Что за вздор! - Анна Петровна рассмеялась.

- Нет, не вздор! Он уходит из дому... Он собирает пожитки. Укладывается...

- Фу! - отдулась Анна Петровна. - Позовите дворника, кучера и Михайла Семеныча - пусть осмотрят чердак сейчас же.

- Все спят. А дворник дежурит.

- Мама, чтобы тебя успокоить, я пойду сейчас на чердак, и один, предложил Костя.