В окружении Гитлера - [10]

На прощанье, поблагодарив Хэнфи за помощь, Трумэн Смит высказал следующие соображения:

— Все эти серьезные господа ни к черту. Они ничего не смыслят, и у них нет никакого понятия о том, что делать дальше. Только один меня заинтриговал. Уверяю вас, это тот еще фрукт! Он знает, чего хочет, и за ним будущее. Может, еще не сейчас, но, пожалуй, время его не за горами. Жаль, что я не могу задержаться, он пригласил меня на свой доклад в пивной «Киндлькеллер». У меня к вам просьба. Послушайте его и тотчас же дайте мне знать…

— А что это за человек, капитан? — спросил разжигаемый любопытством Путци.

— Его зовут Адольф Гитлер…

— Гитлер? Вы, видимо, спутали. Вы наверняка имеете в виду Гильперта, доверенного человека Гугенберга?

— Ничего подобного, Ганфштенгль, я знаю, о ком говорю. Этого парня зовут Адольф Гитлер, и меня удивляет, что вы о нем еще ничего не слыхали. Повсюду полно его плакатов.

— Ах да, я уже где-то встречал эту фамилию. Она появляется на плакатах той партии, которая не пускает на свои собрания евреев…

— Сходите в «Киндлькеллер», увидите, какой он оратор. У этого человека талант, и он знает, как разговаривать с немцами!

Когда вечером Ганфштенгль распрощался на вокзале с Трумэном Смитом, к нему подошел какой-то человек и представился: Альфред Розенберг. Как руководитель пресс-службы Гитлера, он официально пригласил его на митинг. Это было ноябрьским вечером 1921 года. Путци не скрывает, что оратор очаровал его националистической демагогией, мимикой и переливами голоса. После митинга Ганфштенгль подошел к Гитлеру со словами признательности. Гитлер оживился, узнав, что слышит эти слова от друга Трумэна Смита, замечает в своих воспоминаниях Путци.

Так завязалось знакомство Ганфштенгля с Адольфом Гитлером, знакомство, которому покровительствовал американский военный атташе в Берлине. Шапочное поначалу, оно переросло затем в дружбу временами весьма интимного свойства. В ту пору Ганфштенгль нравился Гитлеру. Богатая семья, красивая жена, гостеприимный дом в Мюнхене и усадьба в Уффинге, одним словом, он принадлежал к людям, хорошо устроившимся в жизни, тогда как Гитлер вынужден был снимать квартиру и не мог выбраться из нужды. У него был единственный темно-синий выходной костюм и старая фетровая шляпа, сползавшая на уши. Для Гитлера такое знакомство значило многое, с его помощью он проник и в другие модные гостиные. Тут он пользовался особым расположением у дам почтенного возраста, которые не скрывали своих материнских чувств к этому «господину с чубчиком».

Фрау Брукман, жена влиятельного издателя, и фрау Бехштейн, жена владельца фабрики, выпускавшей рояли, очень симпатизировали Гитлеру и ссужали его деньгами. Так что вождь НСДАП, днем окружавший себя, по выражению Путци, всякими подозрительными личностями, у многих из которых было уголовное прошлое, вечера проводил в гостиных крупной буржуазии, где его принимали с большой сердечностью.

Гитлер, с трудом скрывавший свой комплекс неполноценности и старавшийся отыграться всякого рода экстравагантными чудачествами, здесь вел себя, как примерный ученик. Его отношение к женщинам приобретало порой прямо-таки карикатурный характер. Нередко после ужина в доме какого-нибудь плутократа Гитлер вдруг падал на колени перед хозяйкой и признавался ей в любви. Путци вспоминает, что дважды заставал Гитлера в подобной позе перед своей женой и притворялся, что ничего не замечает. Поймать Гитлера с поличным было делом небезопасным.

Интимная жизнь Гитлера — сплошная загадка. Путци рассказывает, что Геббельс, который был первостатейным сводником, тщетно прибегал ко всевозможным уловкам, чтобы подсунуть Гитлеру любовницу. После свиданий с фюрером женщины бывали разочарованы и на вопрос Ганфштенгля, как прошла встреча, делали выразительное лицо и пожимали плечами. Более же всех переживала, по словам Путци, англичанка Юнити Митфорд (ее сестра Диана была женой вождя английских фашистов Освальда Мосли), фанатичная почитательница фюрера, принимавшая участие во всех съездах НСДАП. Она внушила себе, что станет женой Гитлера, и делала все возможное, чтобы достичь своей цели. Но и она в конце концов отступилась.

Одно время, казалось, Гитлер боготворил Магду Геббельс. Но это была всего лишь игра. Ганфштенгль утверждает, что и роман с Евой Браун, с которой Гитлер познакомился через своего личного фотографа Генриха Гоффмана (Ева работала у него лаборанткой), — мистификация. Свадьба с нею перед самоубийством была задумана «для вечности». Ева Браун, по мнению Ганфштенгля, — несчастная женщина, которую Гитлер держал в заточении в различных своих замках и виллах. В минуту отчаяния и одиночества она как-то призналась Путци: «Как женщине мне от Гитлера нет никакого толку».

А между тем Гитлер любил, любил сильно только одну женщину. Это была весьма странная любовь. Возлюбленной его была, как я уже писал, молоденькая Ангелика Раубаль, дочь его единокровной сестры. Дядюшка попросту терроризировал Гели, как ее называли близкие Гитлера, бил и истязал ее. Загадка ее смерти и по сей день не разгадана до конца. Если в официальном сообщении (в 1931 г.) говорилось, что она погибла случайно, забавляясь револьвером, найденным в столе дяди, то Грегор Штрассер, который первым прибыл в мюнхенскую квартиру Гитлера (сам фюрер находился в предвыборной поездке), констатировал, что это было самоубийство. Мнение Штрассера, однако, не согласовывалось с результатами вскрытия. Были обнаружены следы побоев, перелом пальцев руки, а также подбородка. Но предоставим слово Ганфштенглю: